«Спрашивать у тренера про судейство – как про секс с женой ночью»
Эдуард Одиньш и Игорь Мирнов. Фото Владимир Беззубов и Юрий Кузьмин, photo.khl.ru
Игорь
ЕРОНКО
0
Интервью одного из лучших арбитров КХЛ Эдуарда Одиньша.
Один из лучших арбитров КХЛ живет за пределами Риги – в поселке, где одни только частные дома. Там тишина, свежий воздух, есть где погулять даже на территории вокруг дома. Правда, гулять Эдуард Одиньш начнет не скоро. Пока он даже на второй этаж не поднимается, потому что мешают костыли и сломанная нога. Сломанная на льду, в столкновении с хоккеистом "Торпедо" Данилом Веряевым. Одиньш зла не держит, потихоньку восстанавливается, смотрит хоккей и рассказывает о том, что обычно происходит на льду.
Травма
– Как ваша нога? Связки не порвали?
– Нет, со связками все нормально. Так – всего лишь сломал две кости сломаны со смещением. Когда приподнялся со льда, гляжу – нога в другую сторону смотрит. Понял, что игру не досужу. Сначала меня в Подольске повезли в больницу, сделали снимок и потом уже перевезли в ЦКБ.
– Обида осталась на Веряева, который вам травму нанес?
– Нет, ни капли. Я этот момент пару раз пересматривал. Не стал зацикливаться, воспринял его как хоккеист.
– Можно было избежать столкновения и такой травмы?
– Если бы сзади не было борта, мы бы с ним не улетели. Но борт был, и я воткнулся в него под массой Веряева. Может быть, стоило прыгнуть на игрока, но сейчас уже поздно рассуждать.
– К чемпионату мира поправитесь?
– Теоретически поправлюсь, но я туда не еду. Буду по телевизору смотреть, махать ногой. Не стоит форсировать восстановление, понятно, что этот сезон закончен. Недавно общались с Алексеем Анисимовым, хорошо поговорили, все обсудили по срокам травмы, жду весны.
– А когда планируется окончательное восстановление?
– Окончательное восстановление – это момент, когда я буду готов вернуться к полноценным тренировкам, так что где-то в июне. А костыли уберут примерно через месяц. Потом будем вынимать шурупы, там целая специфика, а еще через год вытащат пластину. Сказали, если хочу, то могу оставить ее, но я колеблюсь по этому поводу, она же титановая. Думаю, может и оставить ее, буду как Терминатор!
– На улицу вообще не выходите?
– Почти не выхожу, только если к доктору. А так, открываю окно и дышу свежим воздухом.
– До этой травмы какое ваше повреждение было самым жестким?
– Мне было года три-четыре, когда я упал в ванну с кипятком. Тогда у меня было ожогов больше 30 процентов, я был на грани. В хоккее игроком раза четыре ломали пальцы, но в то время это было нормально. Я каждый год что-нибудь ломал. Еще как-то ухо зашивали. Я иду по травмам. Как в старой американской комедии "Горячие головы", где генерал жаловался на старые болячки и рассказывал, что у него нет нюха, потому что ноздри в Сайгоне сожгли.
– Сколько тратите времени на адаптацию на чемпионате мира?
– Там есть только небольшая разница, глобально перестраиваться не надо, да и времени там нет для этого, каждый день работаешь. После ЧМ-2017 я дома неделю отсыпался. Это была настоящая мясорубка.
– Какое правило вам кажется самым глупым?
– Будет даже не одно, но с ходу так сложно сказать. Бывают такие моменты, когда даешь удаление и понимаешь, что оно странное. Например, когда игрок берет поломанную клюшку и перекладывает ее через борт – это же никому не мешает. Но по правилам ИИХФ – это штраф. Благо у нас в КХЛ это правило переделали, больше не штрафуют.
– А как относитесь к обоюдным штрафам, один из которых – за симуляцию?
– Скажем так, в этот момент рефери выступает в роли Станиславского: верю – не верю. Иногда судье кажется, что там была "рыбка", а удаление потом отменяют. В таких случаях каждый сам себе режиссер.
– Алексей Анисимов говорил, что в КХЛ ведется список симулянтов. Сколько в нем игроков?
– Уже прилично набралось. Причем там есть ведущие игроки, но фамилии назвать не могу. Это не значит, что с этими хоккеистами ты действуешь по-другому, мы просто предупреждены. Этот список представляет из себя рейтинг, в нем есть свои лидеры.
– Николай Прохоркин, а он некогда был в этом списке, рассказывал, что перед матчами к нему иногда подкатывали судьи и говорили: "Давай-ка ты сегодня не падай". Вы такое практикуете?
– Не только ему такое говорят. Но я с игроками вообще не разговариваю. В моем возрасте в судействе чем ты меньше поговорил за матч и быстрее прошла игра, тем ты более счастливый.
– Поддерживаете ли отношения с кем-нибудь из игроков?
– Нет, с хоккеистами мы отношения не поддерживаем. Есть только бывшие спортсмены, с которыми я вместе рос, играл, с ними можем пообщаться.
– А может кто-нибудь из тренеров или игроков написать, мол, почему ты дал мне такое-то удаление?
– Нет, такой практики нет. Может только Алексей Владимирович позвонить! В другой форме правда. Ха-ха.
– Радулов покрывал вас матом?
– Нет, никогда. У меня с ним хорошие отношения.
– А как вы вообще относитесь к мату со стороны игроков?
– Можно поговорить, проверить, у кого больше словарный запас. Все зависит от того, что и как тебе говорят. Есть рабочий мат, и в этих случаях можно на нем пообщаться. А есть мат, который оскорбляет лично тебя, тут я сразу отвечаю и закрепляю дисциплинарным штрафом.
– А что тренеры? С Андреем Назаровым приходилось конфликтовать?
– Нет, с ним ничего не было. У каждого тренера, игрока и судьи есть свои личностные взаимоотношения. Как правило это остается на льду.
– Есть ли на свете вежливые тренеры?
– Да. Есть адекватные, этичные. Они разные, есть такие, а есть те, кто любит покричать. Но кого-то выделять я не могу по долгу службы.
– Билялетдинов есть в списке вежливых?
– Безусловно. Я даже не знаю, какой у него голос. Человек занимается чисто своим делом, руководя командой.
– Вы читаете, что пишут о судьях в прессе?
– Обязательно! Только комментарии не читаю. А новости читаю, я должен быть в курсе дел, это же моя работа.
– И как реагируете на критику?
– Это обидно. Желание ответить – это нормальная реакция, но ты понимаешь, что ответить не можешь. У меня старший брат журналист, но я же не могу сказать ему: "Как ты пишешь?". Это этика. Я всегда задаюсь вопросом, когда журналисты начинают философствовать на тему судейства, особенно, когда они начинают спрашивать у тренера про судейство. Это все равно, что спросить: "Как у вас ночью прошел секс с женой? А то вы проиграли 0:5!". Я понимаю, если команда уступила 9:10, и я отменил пять голов – тут другое дело, но такого на практике не бывает. А то иногда говорят, что если бы судья на второй минуте второго периода дал удаление, то мы бы выиграли. А то, что вы 60 минут непонятно чем занимались – это нормально.
– В футболе за критику судейства не штрафуют. Справедливо ли, что в КХЛ нельзя критиковать именно судей?
– Это правильно, потому что критика идет в мой личный адрес и в адрес моей работы. Недавно я смотрел игру, в которой два игрока вышли "два в ноль" и не смогли забить. Почему-то после матча я не видел разгромной статьи о том, что у них руки растут не оттуда, что они получают достаточно денег и могут позволить в обыденной жизни немного больше, чем обычный труженик, но не могут попасть по воротам.
А пишут: "Спортивный бог отвернулся от них", "Штанга была не там установлена", "Судья сломал всю игру". Про игроков не пишут: "Парень, что ты вообще в команде делаешь?". А про нас пишут именно такие вещи! Мы принимаем критику от департамента судейства КХЛ, а другие не должны вмешиваться. Я понимаю, если о судействе буду писать я после завершения карьеры, так как разбираюсь в этой теме. Вот, например, Вайсфельд был судьей, он имеет право обсуждать работу арбитров, он говорит о судействе очень корректно, так как был в этой одежке.
– Вы общались с Евгением Ромасько (первый российский арбитр в НХЛ – прим. "СЭ") о судействе за океаном?
– Конечно. Он говорил, что там судейство – вообще закрытая тема, никто не обсуждает. За океаном совсем другое судейство, там у арбитра более вольный полет, рамки шире. Много нюансов, другой менталитет. Там генеральный менеджер не полетит в судейскую с вопросом: "Почему мы проиграли?". Профсоюз ему такой штраф выкатит, да еще и в суд вызовут.
– Во времена Суперлиги ходили разговоры, скажем, о чемоданчиках Бардина. Чемоданах с деньгами для судей.
– По российским меркам у нас хорошие зарплаты. Мы чужие деньги не считаем, чемоданчиков у нас нет. Я считаю, что КХЛ выбрала правильный вектор. У нее чистый бренд без всех этих вещей. Это самое важное.
– Анисимов говорил, что арбитры на матчи назначаются в обстановке максимальной секретности. За сколько дней вы узнаете, на каком матче будете работать?
– Мы знаем заранее, команды этой информацией не владеют. Мы прилетаем, едем на такси, сами питаемся, отдельно живем. Хоккеисты видят судью только тогда, когда выходят на лед.
– В футболе клубы обеспечивают проживание судей.
– У них свои правила и устои, у нас свои. Если они так делают, значит, это всех устраивает. Я лично не хочу встречаться ни с администратором, ни с тренером. Я приехал и уехал.
– Есть ли какая-нибудь корпоративная почта, по которой все судьи общаются?
– Мы в личной почте общаемся по техническим вопросам. Если хотим пообщаться по личным вопросам, то переходим на личный чат. У нас такой есть, больше всего он активизируется к играм плей-офф.
– А что вы там обсуждаете? "С этим не разговаривай", "Такой-то игрок – козел"?
– Конструктивные моменты, то что поможет другим в работе.
Юмор, Умарк
– Кто из игроков больше всего шутит?
– Их много, есть хорошие ребята. Без юмора нельзя.
– Линус Умарк хороший?
– Он своеобразный! К нему особый подход нужен.
– Бывает ли такое, что вы не понимаете, что хоккеист забыл на льду?
– Бывает! Обсуждаем такое редко, только в судейском коллективе. Может быть, человек заболел, у него плохое настроение, надо лояльно к этому относиться. Но бывает, что смотришь на игру и задаешься вопросом: "Что он тут забыл вообще?".
