«Бесков думал, что я продал матч в Кутаиси». Гаврилову — 65
Легенде нашего футбола Юрию Гаврилову – 65 лет. В августе 2007-го Гаврилов дал большое интервью авторам "Разговора по пятницам" Юрию ГОЛЫШАКУ и Александру КРУЖКОВУ.
Мы знали, что Гаврилов не придет. Сомнений не оставалось – двадцать минут ожидания, тридцать, сорок…
Мы зачем-то стояли на сокольническом пустыре. Вспоминали давным-давно слышанную историю о Гаврилове, отправившемся на встречу с некими детьми. Детишки легенду футбола не дождались – Юрий Васильевич исчез дорогой. И найти его до вечера не мог никто: мобильного телефона у Гаврилова нет.
Мы стояли и вспоминали. Чертыхались.
А потом Гаврилов приехал. Улыбнулся виновато, не вылезая из-за руля:
– Заждались?
1970-е. Юрий ГАВРИЛОВ. Фото Федор АЛЕКСЕЕВ
ВТОРАЯ ГРУППА
– Несказанно рады вас видеть, Юрий Васильевич.
– Вы меня простите, срочно вызвали в собес. Оформляю инвалидность второй группы. Товарищи посоветовали: зачем отказываться? За квартиру буду меньше платить, прочие льготы…
– Говорите про инвалидность, а нам кажется, что вы и сегодня могли бы играть.
– Закончить с большим футболом мог лет в тридцать, был готов. Сама жизнь заставляла играть – куда ни приду, всем Гаврилов нужен как футболист. Например, взял меня совхоз "Московский", у него команда "Интеррос". Думаю: начну тренировать потихонечку. Куда там!
– Заставили играть?
– Решил помочь ребятам, раз здоровье позволяет. Потом в "Сатурн" пригласили. Там народу не хватало – пришлось снова выходить на поле. Та же история в Молдавии. Доигрался до 43 лет.
– Что ж закончили?
– Нога стала беспокоить. А то продолжил бы. Мало кто знает: я работал в Раменском, уже под сорок, и встретились в манеже с московским "Динамо". Которое Константин Иванович тренировал. Сыграли 3:3, и Бесков меня на полном серьезе к себе стал зазывать, в высшую лигу. Кормить передачами Черышева и Симутенкова.
– Отказались?
– Да. Скорость к тому моменту совсем потерял, мне было бы трудно.
– Разве скорость – ваш козырь?
– Вы правы, у меня не было ни массы, ни скорости. Мяч отбирать совсем не умел. Вот пас был хороший – всегда давал так, чтоб на мяче первым был наш игрок. В "Динамо" 70-х на каких только позициях не играл! И центральным хавом, и крайним… А в "Спартаке" мне Бесков нашел место.
– Можно сказать, что, если бы не Бесков, футболиста Гаврилова никто бы не знал?
– Конечно. Бесков меня открыл, никуда не денешься. Не требовал от меня больше, чем я мог дать.
$ 1000 ЗА МАТЧ С КИЕВОМ
– Чувствуете болельщицкую любовь на каждом шагу?
– Уже давно не играю, а приезжаешь куда-то с ветеранами – видишь обожание. Эта любовь только сейчас стала проявляться. Видимо, люди соскучились по тому футболу, ностальгируют… А матчи против "Арсенала", "Брюгге" и "Астон Виллы" по минутам помнят. Подходят: "Вы так красиво играли!" Еще битвы с Киевом забыть не могут. Мне приятно. Дасаев работает в "Торпедо", нет возможности выезжать на ветеранские матчи. Народ расспрашивает: "Почему Рината нет? Как у него дела?" И про Женьку Кузнецова спрашивают, про Сидорова.
– Черенков с вами ездит?
– Постоянно. Столы в провинции накрывают фантастические. Я даже не знал, что такие рыбы бывают.
– Банкеты после каждого матча. Как при таком графике не спиться?
– Сколько людей у нас из-за этого пропадало… Особенно часто Колю Абрамова вспоминаем, который умер прямо на ветеранском матче. До того мы целое турне совершили, Миша Евдокимов пригласил на Алтай. Играли в Барнауле, Бийске и его родном селе Верх-Обское. Неделю там провели – и всю неделю Абрамов не выходил из домика, в котором жил. Запил.
Бывает, день-два попьешь, уже тяжело. А люди как-то неделями зашибают, месяцами… Не представляю. Молодыми были – напьешься, так на следующий день в баньке все выгонишь. Быстро восстанавливаешься. Но сейчас-то все иначе! Вот у меня ситуация: работы нет, только с детьми гуляешь да с ветеранами ездишь. Если пить каждый день, надолго не хватит.
– Сколько ветеранам платят?
– Когда с Киевом играли – выходило по тысяче долларов за матч. Но это – максимальная ставка, редко бывает.
– На жизнь хватает, судя по тому, что автомобиль сменили?
– Это я у сына машину взял. Мне на 50-летие друзья подарили "Пежо-406", но она сыпаться начала, продал.
В игре Юрий ГАВРИЛОВ. Фото Федор АЛЕКСЕЕВ
ИНВАЛИДКА
– Ваша любовь к машинам всем известна. Но однажды вы на таком драндулете в Тарасовку приехали, что у Бескова глаза из орбит вылезли…
– О, это история необычная. Спартаковский автобус годами ходит по одному и тому же маршруту: забирает ребят сначала у метро "Сокольники", потом катит вдоль парка, на Ростокинскую, оттуда в Тарасовку.
У моего отца, который с войны без ног вернулся, был "запорожец" с ручным управлением. В ту неделю он в Рузу уехал, в санаторий от завода. Бросил машину у дома, и мне говорит – присматривай, мол. "Пап, – отвечаю. – Кому твой "запорожец" нужен? Я буду через всю Москву ездить, смотреть на него?" Отогнал от Молодежной, отцовского дома, к своему в Сокольники. Поставил под окна.
Я с семи лет за рулем. У отца была двухместная инвалидка, с брезентовым верхом и мотоциклетным двигателем. Он мать рядом посадит – а для меня места не оставалось. Только к отцу на колени. Помогал ему рулить. Тем более отец выпивал постоянно – глушил боль, для него водка как анестезия была.
Так вот, про автобус. Как-то Серега Шавло звонит: "Юра, предупреди, что опоздаю…" В "Спартаке" с этим делом строго было. Бескова не волновало, какие у человека дела: "Откладывайте на потом!"
– Никого не ждали?
– Завели правило: ждем пять минут. Не больше. А когда Шавло позвонил, я подумал: даже если автобус уйдет – не страшно. Поедем на "запорожце". Говорю: "Серега, не переживай. Езжай сразу ко мне, доберемся…" Мы оба жили возле Преображенской церкви.
– Приехал?
– Автобус едва отошел, и Шавло прибегает – думает, электричкой придется ехать с Ярославского вокзала. Выходим из подъезда, хватает меня за рукав: "Трамвай! Побежали?" Чувствую – парень переживает… И тут я открываю дверь "запорожца".
– Шавло поразился?
– Не то слово. Вытаращился на эти рычаги – там же управление ручное. Всю дорогу ржал – пока я за железяки на руле дергал. Автобус мы, кстати, обогнали, раньше в Тарасовку приехали. Но дальше был вообще смех.
– Почему?
– Заезжаем на базу. У Бескова был старенький салатовый "мерседес", он через какое-то посольство купил. Вот я "запорожец" с этим "мерседесом" рядом и припарковал. Тут Бесков на балкон вышел. Орет: "Николай Петрович, кто разрешил? Что за инвалиды по базе бродят?!" Старостин перепугался: "Какой инвалид?!" А на базе тихо, никого нет – лишь повариха слышала этот диалог между первым этажом и балконом. Встряла – я, говорит, все видела и знаю. Это Гаврилов приехал. Константин Иваныч вконец закипел: "Что-о-о?! Николай Петрович, он и меня, и вас, и "Спартак" опозорил…" Старостин стоит растерянный: "Делать-то что?" – "Я знаю, что делать. Дайте ему "шестерку", чтоб я больше инвалидку эту не видел!" Дней через десять пришла мне открытка – получать автомобиль.
– Как-то на Ярославском шоссе вы с этой "шестеркой" концерт устроили.
– Мы чемпионат закончили, последний тур отыграли в Тбилиси. После игры друзья меня зазвали – Мачаидзе, Кипиани, Дараселия… Выпили подходяще. В Москву я в хорошем настроении прибыл, мягко говоря. Машина моя стояла в гараже, недалеко от спартаковского манежа. А все вещи были в Тарасовке.
– Поехали за ними?
– Да. На базе через день кто-то из игроков собирался свадьбу справлять. Планировали, что подгулявших гостей по комнатам разведут, спать уложат. Вот я свой номер и хотел освободить. В гараже меня все отговаривали – на дороге лед, снег валит, а резина лысая. Но голова несвежая – поперся на базу за шмотками, никого не послушал. Есть там местечко одно – в горку. Начал грузовик обгонять, а навстречу ГАЗ-51 с прицепом. Дал я по тормозам – и ка-а-к начало меня крутить!
– Врезались?
– Поперек дороги встал – и вижу, фургон на меня летит, в водительскую дверь. Бросился на пассажирское сиденье, это спасло. Грузовик обе двери с левой стороны до середины салона вмял. Если б не уклонился – убился бы.
– Бесков ездил на "мерседесе". А у кого из футболистов в те годы еще была иномарка?
– В Москве? Лишь у динамовца Валеры Зыкова, "фольксваген". Тоже списанный из какого-то посольства.
ЖЕНУ СГЛАЗИЛИ
– Вы, кажется, верите в сглазы?
– Верю. Я в детстве страшно заболел, и только чужая бабушка вылечила водой из церкви. Каждую полночь меня поднимали – поливали. Хвори прошли.
– Что за болезнь была?
— Какие-то припадки, трясло… Списывали на младенчество. Может, напугал кто-то. Обратились родители к бабушке, о которой слух шел – помогает, мол. Мне было лет шесть, помню, как снимали пижаму, раздевали догола, под иконой стелили белую простынь. Мать читала молитву, бабушкой записанную, а отец на голову лил воду. Так излечился.
Отец ездил к этой бабушке в Немчиновку, с трехлитровой банкой. Он прежде такие вещи не признавал, считал – шарлатанство. Партийный был человек. Потом мне пересказывал один момент – в третий или четвертый раз поехал за очередной банкой. Взял воду, собрался к электричке. Бабушка пошла проводить, идут молча. Каждый думает о своем.
– Кто-то молчание прервал?
– Отец шел и думал: зачем это все? Какая-то вода, заговоры… А бабушка вдруг говорит: "Сынок, не надо так думать! Вылечим мальчишку!" Папе стало настолько неудобно в этот момент… Прочитала мысли, понимаете? И отец до последнего дня говорил – что-то сверхъестественное есть.
– Еще с потусторонним в жизни сталкивались?
– Мою первую жену сглазили. Человек просто сох на глазах, и никто из врачей болезни не находил. А жена угасала и угасала, ни одного живого движения. Моментами становилось трудно дышать. Повез ее в Кисловодск. Тоже к бабушке. Чего там насмотрелся – ужас! Заходит в комнату обычный человек, только чуть флегматичный. Бабушка молитву читает – и его начинает колотить. Я сам одного такого держал – насилу справился.
– Что про жену вашу сказала?
– Взяла стакан воды, поводила свечкой – и мне говорит: "Видите силуэт?" Всмотрелся – ничего не увидел. А она описывает рыжую женщину, которая сглазила на каком-то торжестве. С помощью наговоренной воды жену вылечила.
Спартаковцы Юрий ГАВРИЛОВ (справа) и Сергей ШАВЛО. Фото Федор АЛЕКСЕЕВ
СЕРГЕЙ ДМИТРИЕВИЧ
– Давайте о слухах поговорим, Юрий Васильевич. Правда, что старый товарищ Сергей Шавло вам сказал во время одного из ветеранских матчей: "Я теперь не Сережа, а Сергей Дмитриевич"?
– Было такое, но не на ветеранском матче, а на юбилее Константина Ивановича. Не знаю, что на него накатило. Его только назначили исполняющим обязанности гендиректора "Спартака", и на том юбилее присутствовали люди, занимающие серьезные посты. Нас всех рассадили, а Шавло – поодаль. Как раз за столиком с большими людьми. Со мной сидел Хаджи, Штапов, ребята из "Динамо". Выпили рюмки по четыре, пауза возникла – пошел я здороваться. К Ольшанскому подошел, еще к кому-то. Смотрю – Шавло с женой. Подхожу: "Сереж, привет! Как дела?" Он говорит: "Юр, знаешь…" И намекает на то, что теперь Сережей называть его не стоит. "Должность такая, что отныне я – Сергей Дмитриевич, так обращайся". – "Серега, ты что? Что значит – Сергей Дмитриевич? Я что, в кабинете у тебя?"
– Смешно.
– Конечно, смешно. Я Жору-то Ярцева не называю Георгий Александрович, хотя он старше! А потом все замялось. Шавло сам, видимо, понял, что не то сморозил. Я не обидчивый. Как были нормальные отношения, так и остались.
– Шавло снова – Серега?
– Вот именно. Серега.
– Тогда еще один слух. Будто бывшая ваша жена живет в соседнем доме – и очень мило общается с супругой нынешней.
– Нет, они не общаются. Но живем и впрямь недалеко.
– Сергей Андреев говорил, что ему очень не хватает в жизни трех букв – "змс". Вам тоже?
– Вообще об этом не думаю. Хотя все говорят, что к 55-летию присвоят, уже РФС принял постановление. Анзор Кавазашвили это затеял, как я понимаю. Теперь Фетисов должен утвердить. Но мне пока хватает "мастера спорта международного класса"… Если присвоят – хорошо, но нигде говорить не буду, что я заслуженный. И так все знают, кто такой Гаврилов.
– На пенсии не отразится?
– Нет. При советской власти сказывалось – рублей пятнадцать добавляли.
"ИВАН ГРОЗНЫЙ"
– С Бесковым общались до последних дней?
– Да. За три дня до смерти был у него в палате. На тренировке правительства Москвы в Лужниках случайно услышал, как Зураб Орджоникидзе беседует с врачом той больницы, где Бесков лежал.
– О чем говорили?
– "Зураб Гивиевич, ситуация критическая, у Константина Иваныча давление сильно упало, 90 на 60. Организм ослаб окончательно. Приезжайте – надо что-то решать…" И я попросил Зураба провести меня в палату к Бескову. Просто так к нему не пройти было, охрана стояла.
– Провели?
– Да. Он был в таком состоянии, что все понятно стало. Ни есть, ни разговаривать не мог, весь обложен подушками. Мы уж уходить собрались, Бесков меня подозвал. На ухо еле слышно шепнул: "Скажи нашим ребятам, пусть готовятся. Я уже – всё…"
– Есть еще какие-то слова Бескова, которые никогда не забудете?
– Вы спросили – сразу вспомнил случай, как мы ехали из Киева в поезде. Выиграли мяча в три, настроение хорошее.
– "Спартак" обычно выкупал целый вагон?
– Нет, вагон стали выкупать после того, как фанаты стекла побили во всем поезде. А тогда Бесков пошел по вагону, заглянул в наше купе. За Константином Иванычем такое водилось – если выигрываем, его распирает изнутри. Эмоции не сдержать, чтобы все поняли – исключительно его заслуга. Вот и в тот раз – увидел Сочнова в углу, принялся честить почем зря. "Ты не так играл!" Всем "напихал" – и тут я не усидел: "Константин Иваныч, в чем дело-то? Мы разве проиграли?"
– Как отреагировал?
– Он терпеть не мог, когда ему в противовес начинали говорить. Обычно все затихали, выговорится, уйдет – ну и ладно. А я не любил молчать. Бесков насупился: "Ты картину видел, "Иван Грозный убивает своего сына"?" – "Видел. А причем здесь Иван Грозный?" – "Запомни: я тебя породил, я тебя и убью…" И ушел. А я думаю: наплевать. Убьешь – и убьешь. Но ребятам "пихать" не надо.
– После этого перечить перестали?
– Куда там! Я ему все время говорил! Даже в "Асмарале" продолжил. Частенько вспоминаю эпизод, когда с "Кельном" играли в Тбилиси. Еле-еле 1:0 выиграли, Борька Поздняков забил.
– Что произошло?
– Первый тайм такой, что ни черта не клеится. Переходим на их половину поля и понимаем, что каждого из нас держат персонально. В перерыве Бесков как на нас накинулся! На меня орал: "Как играешь? Ты вообще не готов!" При чем здесь я, отвечаю. Вы посмотрите, Константин Иванович, – никто ничего сделать не может. Если от одного меня что-то зависит – снимите с игры. Рисковать надо, менять схему.
– А Бесков?
– Орать принялся пуще прежнего: "Ты что, больше меня понимаешь?!" Идем с перерыва, я Боре Позднякову шепнул – мол, твой опекун не слишком следит, влезай в свободные зоны. Или сам до ворот дойдешь, или наших сторожей утащишь. И мне, и Федору легче будет.
– Получилось?
– Еще как! Немцы обалдели! Им, дисциплинированным, расписали, кого держать, они и продолжили. Так Поздняков три раза один на один с Шумахером выскакивал! Зато ни у меня, ни у Федора ни единого момента не было. Вцепились в нас, как псы.
– Что Бесков потом сказал?
– Как обычно: "Я ж вам в перерыве рассказал, как нужно играть, потому и получилось". Дескать, надо было выполнить, и все. На самом деле ничего этого он не говорил. Это была неприятная его черта: если команда выиграла – сразу: "Я вам все рассказал!"
-Хоть раз Бесков признавал свою ошибку?
– Ни-ког-да! У нас тренеры страдали, если осмеливались слово ему поперек сказать. Иван Варламов, Сергей Рожков, Анатолий Башашкин… Многих помощников убирал за то, что имели свое мнение. Рожков при команде сказал что-то, а Бесков ему: "Когда станешь главным тренером, тогда и будешь говорить. А пока – бери бумагу и пиши заявление по собственному…"
– Говорят, Константин Иванович уволил администратора за то, что тот пиджак купил такой же, как у него.
– Что-то такое было. Вот Генка Логофет – интеллигент, одевается прилично. Бесков его одно время в сборную привлекал, а потом отодвинул. Ребята прослышали: якобы за то, что Генка лучше Бескова одевается. Изысканнее.
Константин БЕСКОВ и Юрий ГАВРИЛОВ. Фото Игорь УТКИН
ГРУЗИНСКИЙ КЕЙС
– Романцеву об отчислении Бесков объявил прямо в поезде по дороге из Минска?
– Да.
– Как в "Спартаке" обставлялись отчисления?
– Никак не обставлялись. Команде сообщали – за то-то отчислен. И все молчали. Про Романцева Бесков сказал: перенес операцию на сухожилии, нога потеряла свободный ход. Занимательнее всего отчисляли Юрку Резника.
Он парень толковый был. Его беда – способности были ко всему. Особенно хорошо получалось в карты. Ребята садились, под интерес играли, – что такого? Не хочешь – не играй с ним. А Бесков прослышал о том, что Резник кого-то на деньги вздул. И начал "схему": парень проигрался в карты, у него плохое настроение, к матчу не готов. Запретил Резнику прикасаться к колоде. Тот разок не выдержал, попался Константину Иванычу на глаза – и все. Выгнали.
– Была, рассказывают, у Константина Ивановича маниакальная черта: обвинять игроков в сдаче матча.
– Подозрения были постоянные. Да что далеко за примером ходить: Валерка Маслов мне рассказывал, как Бесков до последних дней был уверен в том, что он, Аничкин и Еврюжихин продали ташкентскую переигровку за чемпионство с ЦСКА. А все почему? Потому что в перерыве, когда вели 3:1, Маслов сам вызвался играть против Федотова. Вот Бесков и начал размышлять: почему Маслов вызвался? Почему оборона затрещала? Продали! Да и я "под колпаком" у него находился.
– Каким образом?
– В Кутаиси грузины деньги нам открыто принесли. Мы отказались, но Бесков собрание устроил перед матчем. Насчет меня уверен был – продал игру. Говорит: "В сегодняшнем матче Гаврилов не участвует!"
– На установке?
– Да. Еще кого-то отцепил кроме меня. Все, заявляет, можешь идти на трибуну, играть не будешь. Но тут ребята возмутились: встал сначала Федор, затем Дасай. Если, говорят, Гаврилов не будет играть, то и мы не станем. Бесков струхнул: "Хорошо. Только за результат в матче я никакой ответственности не несу". Вышел, а мы остались сидеть. Теперь уже я слово взял: "Ребята, мы здесь одни. Нет ни Бескова, ни Старостина. Если верите мне – выйду и буду с вами играть. Как получится, так получится. Если проиграем, думайте обо мне что хотите…"
– Как сыграли?
– Хлопнули их 4:0. Я два мяча забил.
– Почему же Бесков вас подозревал?
– Грузины хитрые, прекрасно понимали, кто вопрос с продажей мог решить. Я ж не последний человек в команде, правильно? Играл прилично, забивал по двадцать мячей за сезон. Вот деньги ко мне в номер и принесли. А Бесков об этом прознал. Я отпираться не стал – да, приносили. Но я же их не взял!
– Что ответили грузинам?
– Заберите свой кейс и уходите. Один такие вопросы не решаю. Или все, или никто. Если команда пойдет на такое дело, тогда принесете обратно. Обычно в подобных ситуациях игроки собирались без тренера, и решался вопрос – отдавать или нет. Если отдавали – то все.
ФАКИР
– Когда перешли играть в Днепропетровск, с этим встречались регулярно?
– Да. Тренер, Емец, приходил на установку, и занимала она две минуты. Я поражался. Ждал, что он будет рассуждать о важности матча, о стратегии. А у них, оказывается, с Харьковом еще до начала чемпионата была договоренность, что каждый выигрывает у себя дома. По два очка распилили, и всем хорошо. Ни нервов, ни напряжения, ни травм. Емец перед матчем заявляет нам, притихшим: "Желаете вы того или нет, но сегодня выиграете…" И все, закрыл дверь. Играйте как хотите.
И как должен играть Гаврилов? Отдавать мячи противнику? Несколько игр прошло, говорю: "Освободите меня из команды. В таких матчах больше мараться не буду". Хватит из меня дурака делать.
– Емец огорчился?
– Емец на весь стадион орал в Донецке, когда я начал пасами ребят один на один выводить: "Заканчивай эти дела!" И я ушел в раздевалку.
– Из той же серии игра?
– Должны были сдать матч "Шахтеру", а сгоняли 1:1! Скандал! Миша Соколовский плакал потом на поле! Мы играем, а люди специально замену просят, чтобы в этом маскараде не участвовать. В ворота вместо Краковского встал Городов, которого не предупредили. Все мячи отбивает. Чередник, который заменил Литовченко, тоже ничего не знал – мяч в середине не терял, как и я. На десятой минуте, пока никто не разобрался, я Протасова один на один вывел – так он забивать не рвался! Нехотя ковырнул мяч в сторону ворот – не видел, что вратарь выскочил. Мимо того мяч до сетки и докатился… Тогда в Донецке комично было: одни уходят от ворот, а другие забить не могут. Либо "вне игры", либо мимо лупят. А чем матч закончился?
– Чем?
– Донецк никак забить не мог, и кто-то из наших от безысходности по своим воротам ухнул. Сравнял счет минут за семь до конца. Не знаю, как потом разбирались.
– А что Соколовский плакал?
– Без премиальных остались.
– Зато в "Днепре" вы наверняка зарабатывали куда больше, чем в "Спартаке".
– До середины сезона, пока мне все это дерьмо поперек горла не встало.
– Начальник команды, Геннадий Жиздик, был одним из подпольных советских миллионеров.
– Он же руку на фронте потерял – в пиджаке в районе пустого рукава толстенный пресс был из купюр. Десятки, четвертные, трешки… Подходишь: "Афанасьич, мне столько-то денег надо". Он сунет руку туда, не глядя за секунду отсчитает – можно не проверять. Копейка в копейку. Факир.
– Везет вам на интересные встречи. Еще в "Динамо" жизнь свела с Юрием Пудышевым, большим оригиналом. Сдружились?
– Да, мы ведь вместе в команду пришли. Юра – артист каких поискать. На всю жизнь запомнил, какой в сборной номер выкинул. Едем из Новогорска на игру. Уже стадион, автобус тормозит на светофоре. Тут поднимается Пудышев, подходит с сумкой к водителю: "Открой дверь". Бесков не понял: "Юра, ты куда?" А Пудышев в ответ: "Понимаете, Константин Иванович, пока мы в автобусе ехали, я понял, что рановато мне играть в сборной Советского Союза". Вышел из автобуса и зашагал к метро.
Юрий ГАВРИЛОВ (справа) и Олег БЛОХИН. Фото Федор АЛЕКСЕЕВ
КЕЛЬНСКОЕ – ИЗ ГОРЛА
– Был случай, когда вы не ожидали, что Бесков вас простит, а он прощал?
– Последний матч сезона, с "Кельном" на выезде. Бесков разрешил после игры выставить ребятам по бутылке пива. Проиграли мы 0:2, быстро переоделись – хотели выйти в город. Но на ужине отметиться надо было, это закон. Бесков всех пересчитывал. Если не пришел на ужин – целое расследование устроит.
Я первым зашел в ресторан. Не видел, что Бесков с Федором Новиковым шли следом. Взял бутылку пива со стола, о другую бутылку открыл – бум-м-м… Пробка покатилась… Не садясь за стол, осушил ее. Залпом.
– Бесков заметил?
– Пью – и краем глаза вижу, что Бесков с Новиковым на пороге. Константин Иваныч смотрит на меня недобро. Но я бутылку допил, глазом не моргнул. А в Германии принято – если допил, пустую поставил, то моментально меняют на новую. К концу ужина Бесков говорит: "Никто не расходится. Собрание будет". Прямо в ресторане. Уже тогда понял – все, конец мне. Сто процентов, придумает санкции.
И начал: "У Гаврилова поведение, пиво пьет". Я не сдержался: "Вы ж сами, Константин Иваныч, пиво выставили. Оно просто так на столе стоит?" Если с Бесковым спорить начинаешь, он пуще прежнего злится: "И что? А если б я водку выставил, тоже бы выпил?" Если б стояла, говорю, – выпил бы! Почему нет? Бесков словно обрадовался: "Вот видите? Ему наплевать – водка, пиво…" Перевел все на отношение к ребятам – ему чихать и на вас, и на команду. Вроде как вопрос пора ставить об отчислении, но Старостин вмешался: "Константин Иваныч, ты не кипятись. В Москву приедем, разберемся…" А в Москве забыли об этом. Команда в отпуск ушла.
"ВЫСОЦКИЙ – ПЬЯНИЦА И НАРКОМАН"
– "Напихали" Кужлеву, который в матче с "Кельном" не попал в пустые ворота с нескольких метров?
– В раздевалке не сказали ни слова. Понимали – с каждым такое случиться может. Но Бесков после этого Кужлева из основы убрал… Константин Иванович был человеком непредсказуемым. Сейчас так, через пять минут – уже по-другому. Игрокам расслабляться не давал. После победных матчей старался не хвалить. Наоборот, мгновенно опускал с небес на землю.
– Правда, что в "Спартаке" Бесков все прощал лишь двум игрокам – Дасаеву и Черенкову?
– Да, их не трогал. Хотя с Черенковым проблем и не было. Федор – спокойный, скромный парень, не выпивал, разве что покуривал тайком. Как многие в "Спартаке". Да и сам Константин Иванович, если был в добром настроении, закуривал дорогую сигару.
– За что Бесков однажды вас на месяц с базы выгнал?
– Тихий час на сборе для него – святое. Когда тренировал "Динамо", Бесков даже табличку заказал с надписью "Тихий час". Ставил ее в коридоре после обеда, и не дай бог кто-то там в это время прошмыгнет. А в тот раз в Тарасовке я днем не мог уснуть. Ладно, думаю, прогуляюсь по аллеям базы. Оделся, вышел на улицу. Вдруг навстречу Бесков. Понес на меня: "Почему не спишь?! Почему к тренировке не готовишься? Вечером на поле "вареный" выйдешь". Я ничего не ответил, поплелся к корпусу. Лег на кровать, включил тихонько магнитофон. Я любил Высоцкого, эмигрантские песни – Гулько, Токарева…
Дверь была приоткрыта, и Бесков, проходя по этажу, видимо, услышал музыку. Заходит ко мне: "Что разлегся? Это тебе не дом отдыха!" Потом кивает на магнитофон: "Знаешь, кто это поет?" – "Высоцкий". "А кто он – знаешь?" "Как кто? Актер, музыкант". Нет, говорит Бесков, он пьяница и наркоман. И ты таким же станешь! Слушаешь блатные песенки, которые развращают людей, к работе несерьезно относишься. В общем, свел все к одному – я дурно влияю на коллектив. Велел мне собирать вещи и отправляться домой. Говорит: "На базе больше не будешь находиться. Только на тренировки приезжай".
– После – простил?
– Я мотался как дурак на машине по два раза в день из Москвы в Тарасовку и обратно. Комедия. А игрокам, которые не могли ничего понять, Бесков вешал лапшу на уши. "На Западе нынче профессионалы на базе не живут, потренируются и едут домой, – рассказывал он. – Вот и у нас скоро так будет. Пока на примере Гаврилова посмотрим, как он дома готовится. Футболист незаурядный, профессионал, я ему доверяю". Продолжалось все это до "Астон Виллы". В первом матче я забил два гола, 2:2 сыграли. Через две недели в Англии выиграли, и Бесков оттаял. А ребятам объявил: "Поэкспериментировали и хватит". Вернул меня на базу.
Олег РОМАНЦЕВ, Сергей ШАВЛО, Федор ЧЕРЕНКОВ и Юрий ГАВРИЛОВ. Фото Алексей МАТВЕЕВ
СТУКАЧОК
– Один хоккейный тренер говорил: "Четыре стукача на команду – много. Двух вполне достаточно". Кто стучал на игроков в "Спартаке" 80-х?
– Подозревали Сергея Швецова. Его жена дружила с Валерией Николаевной. Она крестная их дочки, которую и Лерой-то назвали в ее честь. Жены Швецова и Бескова перезванивались, подолгу болтали по телефону. Серега нормальный парень, не думаю, что он в самом деле был стукачом. Скорее невольно мог нанести вред ребятам. Например, вернулся поздно домой. Жена спрашивает: "Где был?" – "Пивка попили". – "С кем?" – "Были те-то и те-то". А на следующий день Бескову уже обо всем известно.
Любимой нашей точкой был пивной бар "Саяны" на Щелковской. Вечерком после тренировок заезжали туда почти всей командой. Водитель Коля Дорошин подвозил прямо на спартаковском автобусе. В "Саянах" работал наш хороший товарищ, который держал для нас отдельный кабинет. Водку мы не жаловали, брали обычно шампанское или пиво с раками. А со временем выяснилось, что в этом баре у Бескова завелся стукачок из персонала, который сливал информацию. Спартаковцев ведь все знали в лицо. И наутро Константин Иванович мог не только рассказать, кто именно там был, но и в чем мы были одеты, что пили, во сколько ушли. От Бескова сложно было что-то утаить.
– Это слухи, что во многом состав "Спартака" определяла Валерия Николаевна?
– Ее влияние определенно было. Бесков всегда прислушивался к мнению супруги. Во всех командах у него была традиция – перед игрой футболисты на листочках писали ему свой вариант состава. В "Спартаке" чаще всего под вопросом стояла позиция второго нападающего. В паре с Родионовым могли сыграть и Никонов, и Калашников, и Швецов. Мы договорились, что писать будем Калашникова. Но на установке Бесков внезапно называет фамилию Швецова. Отзываем в уголок ребят, спрашиваем: "Кто был за него?" Тишина. Такое повторялось несколько раз. Я спросил Бескова, почему он включает в основу Швецова, если игроки голосуют за Калашникова. "На этой позиции большинство голосов было отдано Швецову", – проворчал он. "Дайте посмотреть бумажки", – попросил я. "Нету бумажек, – сказал Бесков. – Выкинул".
– Теоретические занятия у Бескова длились часами?
– Просидеть два-три часа на теории – в порядке вещей. Разборы матчей могли и вовсе затянуться часов на пять. Пытка! Николай Петрович Старостин, бывало, засыпал на таких разборах. В другой раз, помню, у него ногу свело. Деду тяжело было все это выдерживать.
– А он-то зачем присутствовал на разборах?
– Все-таки футбольный человек. Старостин мог и встрять в какой-то момент, если был с Бесковым не согласен, высказать мнение.
ПОД КРЕМЛЕВСКИМ ЗАБОРОМ
– Хоть один тренер пытался из вас сделать трезвенника?
– Нет. А как можно запретить человеку пить?
– Допустим, "зашить".
– Ерунда все это. Знаю людей, которые "зашивались", и все равно пили. Боялись, но пили. Это же привычка.
– Легенды ходят, как в 82-м на чемпионате мира после матча с Шотландией вы на допинг-контроле 15 банок пива выпили…
– Все правильно. 15 банок по 0,33. Жара была чудовищная, за игру потерял около пяти килограммов. Первым на допинге "отстрелялся" Сулаквелидзе, затем шотландцы Стракан и Робертсон. А я оставался в комнате до тех пор, пока все пиво, что лежало в корыте, не уговорил.
– Как до гостиницы потом добрались?
– Команда со стадиона сразу уехала, а меня ждала машина с шофером и переводчиком. Они-то и довели до номера. Сам едва ногами перебирал.
– От тренеров досталось?
– Бесков, увидев меня в холле пьянющим, махнул рукой: "Доведите его поскорее до кровати". Он в тот период в сборной уже мало что решал. После поражения в первом матче от Бразилии Бескова отодвинули от тренировочного процесса. Отвечал за него отныне Лобановский.
– Старостин как-то сказал, что вы кончите жизнь под забором. Не забыли?
– Я никак не мог выбрать квартиру. Пересмотрел, наверное, десятка два – все не подходит. То планировка неудачная, то метраж плохой, то ванна сидячая. Перед Старостиным уже неудобно, а куда деваться? Отношу все смотровые ордера Деду обратно. И вот в спартаковском манеже выходит Николай Петрович веселый из кабинета, а я навстречу. Очередной ордер протягиваю. Он так и обмяк: "Опять что-то не устраивает?" – "Да. Ванна маленькая. Голова там, ноги – в коридоре". Старостин идет к Бескову. А мне за дверью все слышно. Константин Иванович начинает орать: "Пошел этот Гаврилов к черту! Сколько можно?! Не давайте ему больше смотровые. Пусть сам ищет себе квартиру где хочет". Выходит Старостин: "Скажи, где и какую квартиру тебе надо?" Я же возьми да и ляпни: "Мне бы напротив Кремля". Николай Петрович шутки не понял. Поправил очки, покачал головой: "Елки-палки, где ж там строят-то?" Развернулся и назад к Бескову: "Ты не поверишь. Он просит квартиру напротив Кремля!" Тот снова в крик, мат-перемат: "Достал Гаврилов уже своими шутками". Старостин возвращается ко мне: "Слышь, Гаврила, заканчивай с юмором. Не то помрешь под забором". – "Ага, Николай Петрович, – под кремлевским!"…
– Над Бесковым пошутить могли?
– Раз пошутил. В Тарасовку Бескова отвозил клубный шофер. А тут решил на автобусе вместе с командой добираться. И опоздал. У нас было правило, самим же Бесковым придуманное: "Больше пяти минут не ждать". Мы выждали, как полагается, эти пять минут, водитель спрашивает: "Ну что, трогаем?" – "Трогай, – говорю, – вспомни, что Бесков велел". И мы поехали. А Константин Иванович в это время вышел из метро и увидел хвост автобуса. Ох, и влетело от него на базе Дорошину!
– Кто в "Спартаке" вашего времени читал самые умные книжки?
– Насчет книжек – не знаю, но хорошо помню, как Бубнов старательно делал выписки из журнала "Коммунист". Наверное, много умных мыслей оттуда почерпнул. Раньше-то я с Шавло в одной комнате на базе жил, а после его ухода ко мне подселили Бубнова.
– Как проходило расставание со "Спартаком" в конце 85-го?
– С Бесковым конфликта не было. Просто меня пригласил "Рапид". После сезона Бесков вызвал к себе: "Судя по всему, ты уедешь, поэтому в следующем году мы на тебя не рассчитываем" – "Ладно". На мое место в "Спартак" взяли Пасулько. А я сижу на чемоданах. Месяц, два, три… Потом выяснилось, что народ, прознав о моем возможном отъезде, завалил письмами "Спартак" и Моссовет. Мол, зачем отправлять Гаврилова за рубеж, он еще здесь помочь команде может. В итоге меня завернули. Вместо Вены пришлось лететь в Днепропетровск.
– Почему именно туда?
– Чемпионат начался, меня не выпускают. Мог вообще год потерять. Спасло то, что "Днепр", как участник еврокубков, имел право заявить по ходу сезона на одного игрока больше. Других вариантов не было. А в "Рапид" через год уехал Шавло.
Юрий ГАВРИЛОВ. Фото Александр ФЕДОРОВ, "СЭ"
ЗМЕИ, КОМАРЫ, МУКУНКУ
– За границей вы все-таки поиграли – в Финляндии.
– Полупрофессиональный футбол. Днем игроки клали асфальт, вечером приходили на тренировку. Я финнов сразу поразил. Мне по контракту полагалась машина. Они интересуются: "Какую желаете – "вольво" или "сааб"? Нет, отвечаю, мне бы нашу советскую. Она в обслуживании дешевле. Дали "шестерку".
– Вы ведь там и в хоккей с мячом успели поиграть?
– Футбольный сезон завершился, до отъезда в Москву оставалось пару месяцев. Делать нечего. На снегу в футбол там не играют, залов не было. Ну и решил от скуки на коньки встать, вспомнить детство. Я когда-то играл в хоккей, правда, с шайбой, а не с мячом, но невелика беда. Через переводчика договорился, что буду тренироваться с местной командой. И такое впечатление на финнов произвел, что мне контракт предложили! Отказался. Футбол все же ближе.
– А в Молдавии, где тренировали "Агро", с вами действительно хотели расплатиться консервами?
– Клуб остался должен премиальные, в кассе денег нет. Заявляют на полном серьезе: "Возьми маринованными огурцами, помидорами, томатной пастой. Пригонишь фуру в Москву, продашь, вот тебе и деньги".
– В Конго в 2001 году вас как судьба забросила?
– При Андрее Червиченко в "Спартаке" я работал селекционером. Как-то вызывают, – надо лететь в Конго. Просмотреть в матчах за сборную Мукунку – помните этого красавца? – заодно, может, еще кого-то для "Спартака" найти. Никто в такую дыру не рвался, а я согласился. Перед этим сборная Конго проиграла четыре матча подряд – в рамках отбора на чемпионат мира-2002 и Кубок Африки. Тренера сняли. И здесь появляюсь я. Сижу на стадионе. Единственный белый среди 80 тысяч зрителей. Местные чиновники заинтересовались: "Кто такой? Где играл?" Через наше посольство вступили в переговоры. Речь шла о том, чтобы доработать со сборной оставшиеся матчи – по два в каждом турнире. Зарплата – пять тысяч долларов. Из посольства позвонили в "Спартак". Червиченко усмехнулся: "Я не против. Пускай работает". Так на четыре месяца и завис. Между прочим, одну задачу все-таки решил – чудом вывел сборную на Кубок Африки. В решающем матче дома "прибили" Кот-д'Ивуар. Но дальше оставаться в Конго желания не возникло.
– Причина?
– Жара, грязь, нищета. Из-за малярийного комара я одевался так, чтобы все тело было закрыто. Спортивные штаны, рубашка с длинным рукавом, шляпа, перчатки. А на улице – градусов шестьдесят!
– Экзотики хлебнули?
– Еще бы! На тренировке парень пробил мимо ворот и пошел в кусты за мячом. Пять минут жду, десять – как сквозь землю провалился. Зову переводчика – узнай, куда этот чудак подевался. "Да его, небось, змея укусила", – слышу. И точно.
– Умер?
– В больнице откачали. Несколько раз бывало – прихожу на тренировку, а на лавочке лежит игрок и бьется в конвульсиях. Малярийный припадок. Комар укусил. Везут в больницу, промывают кровь. Но если три раза поймал малярию – вывести эту заразу из организма уже невозможно. Помогает бороться с малярией хинин, однако от него запросто можно "посадить" печень. Тоже не подарок.
– А кирпичами болельщики за что вас забросали?
– Гане проиграли. У них ритуал – после поражения кирпичами скамейку запасных закидывать. Счастье, что она из прочного металла сделана – не прошибешь. От беговых дорожек трибуны отделяет еще ров с водой и высокий забор. В Конго к концу любого матча на стадион стягиваются военные машины. Солдаты с автоматами встают в оцепление, обступают по периметру газон. Обе команды и судьи в это время толпятся в центральном круге и ждут, когда разойдутся болельщики. По нескольку часов иногда стоят.
ЗАЧЕМ МНЕ МОБИЛЬНЫЙ?
– Светлану Бекоеву помните?
– Президента "Асмарала", жену Аль-Халиди? Разумеется. Видел ее на похоронах Бескова. Она в Москве живет. А вот Аль-Халиди пропал куда-то. Чудной был дядька. Легко мог стаканом швырнуть.
– Как это?
– Сидели на банкете, кто-то рассказывал историю. Аль-Халиди что-то не понравилось, взял стакан и запустил в человека.
– А Бекоева утверждала в интервью, что вы спаивали юного вратаря Шиянова.
– Что значит спаивал? Я же не насильно ему в рот вливал. Еще неизвестно, – может это Шиянов Гаврилова спаивал?
– Почему у вас нет мобильного?
– Зачем он мне? Кому надо – пусть домой звонят. Когда-то в клубе мне выдали этот… как его? Ну маленький такой, квадратный. Пищал все время.
– Пейджер?
– Во-во. Как же он раздражал меня своим писком! Я так и не научился им пользоваться. Нажимал кнопки наугад – лишь бы замолчал. А недавно Славка Егорович отдал мне свой мобильный. Но он у меня обычно дома лежит. Вдруг потеряю, из кармана выпадет?
– Несколько лет назад вы комментировали матч на телевидении. Отчего продолжения не последовало?
– Григорий Твалтвадзе остался без напарника, зазвал на матч "Спартак" – "Томь". Поначалу отказывался: "Человек я эмоциональный, могу ненароком и матом приложить. Тебе попадет". Он смеется: "Если что – буду палец к губам прикладывать". Отработали нормально, но больше к микрофону не тянет. Чувствую – не мое.
– Какая последняя запись в вашей трудовой книжке?
– Четыре года назад вместе с Рожковым тренировали во второй лиге "Мострансгаз", пока клуб не развалился. С той поры я без работы. Серьезных предложений нет, а по мелочам размениваться не хочется. Многие президенты клубов уверены, что в футболе разбираются лучше любого тренера. Столкнулся с этим в Новосибирске. Пригласил меня в "Чкаловец" директор местного завода. Считал: раз платит деньги, имеет право влезать в тренировочный процесс. Рассказывал мне, кого включать в состав, кого выпускать на замену. Говорю ему: "Иди и тренируй сам. Я-то тебе зачем понадобился?" Вроде успокоился. Но как-то дома принимали Хабаровск. Проиграли 1:3. И на следующий день узнал, что из команды отчислены шесть человек. Моим мнением никто даже не поинтересовался. Спрашиваю у директора: "Почему без моего разрешения выгнали людей?" – "Они продали матч". – "Есть доказательства?" – "Мы и так все знаем", – отвечает. После этого я уехал домой.
– В "Спартак" больше не приглашали?
– Предлагали тренировать мальчишек в школе. Зарплата – 500 долларов. Как на нее проживешь? Тем более у меня большая семья, шестеро детей, самому младшему – два года. А совмещать работу тренера с матчами за ветеранов руководство запрещает. Поэтому придется бегать дальше.
