Денис Гольцов: «В самбо политических моментов меньше, чем в боксе»
23 декабря в Москве пройдет заключительный в этом году турнир по смешанным единоборствам – ACB 77. В одном из поединков бывший чемпион организации в тяжелом весе – Денис Гольцов, сойдется с Чейсом Гормли. О начале спортивной карьеры, причинах ухода из бокса, политических моментах в самбо и причинах, почему этого вида еще нет в программе Олимпиады, переходах в UFC или Bellator, а также общении с детьми – в эксклюзивном интервью Алексею Сафонову.
«Чтобы самбо попало на Олимпиаду, должна появиться сильная федерация в США»
— В 15 лет попал на бокс, совершенно случайно, можно сказать – за компанию. Занимался от случая к случая, но потом, видя результат, начал постепенно набирать форму, спарринговаться, выступать, ездить на соревнования среди новичков. Затянуло и через 3,5 года выполнил норматив мастера спорта.
— Почему тогда не бросил, если в начале занимался от случая к случаю?
— Да особо делать было больше нечего. Когда занимаешься новым делом, то в широком объеме – интересно. Альтернативы, слава Богу, не было.
— В 15-16 лет обычно альтернатива другая – ничего не делать и кайфовать без спорта.
— Этого тоже хватало, но было время и боксом заниматься (улыбается). Хотелось как мужчине уметь постоять за себя, уметь драться, втащить кому-нибудь если что.
— Часто дрался?
— На улице нет, а в школе да.
— С переменным успехом, видимо?
— Нет-нет, там все нормально было. Абсолютный чемпион среди всех (смеется).
— После того, как оказался в секции бокса, количество драк снизилось?
— Конечно, в них не стало смысла. Зачем биться с людьми, которые не готовы и не умеют. Интересно реализовать себя с теми, кто сильнее.
— А в школе ты в основном был зачинщиком конфликтов?
— Я, конечно. А что еще делать? Вот была бы в школе секция бокса или самбо – другое дело.
— Из-за чего докапывался?
— Да повод всегда можно было найти. Косо посмотрел, не так шагнул…
— Отводил поговорить или сразу бил?
— Когда как. От обстановки зависело. Если свидетелей немного, то можно было и сразу втащить.
— Сейчас как раз активно набирает обороты проект «Самбо в школу». Что это?
— Проект федерального значения. Многое делается для того, чтобы самбо стало олимпийским видом спорта. Поэтому многие регионы развивают это. Создавая массовость мы порождаем перспективу здорового поколения, и из целого общественного слоя можно будет выбрать спортсменов, которые действительно показывают результат – селекция.
— Это дополнительный урок?
— В данный момент вводим секционно. Но стараемся, чтобы вместо третьего урока физкультуры было самбо.
— Не боишься, что многие родители будут относиться к этому стереотипно?
— Уже относятся. Но надо личным примером показывать, что есть обратная сторона медали. Что дало самбо и к чему я благодаря нему пришел. Самый эффективный способ.
— В начале будут бояться отдавать детей в единоборство.
— Так, а чего бояться: у нас и на баскетболе с футболом руки и ноги ломают, но никто же об этом не говорит. Учителя физкультуры особенно боятся.
— Почему ты поменял бокс на самбо?
— Некие подводные течения, легкая политика внутрегородская.
— «Зачехлили» на соревнованиях?
— Было своеобразное отношение… После чемпионата России среди молодежи, где я стал серебряным призером, должен был отбираться на мировое первенство. На ЧР была «прикидка», но так как я проиграл москвичу, то меня даже на сборы не позвали, что было крайне обидно. Пришли и сказали, что вы – 90-й год рождения, последний раз выступали в юниорах. Дайте дорогу молодым, они еще год смогут боксировать и повезли весь 91-й, без разбора. Для чего это надо, если ты выступаешь, готов бороться за свое место под солнцем, а тебе говорят – отдыхай. И тут как раз подвернулась возможность, начал ходить на боевое самбо. Втягивался, изучал броски.
— Возили по всему залу?
— Конечно. Я пытался бросать, но на мне в основном отрабатывали и на этом старался расти.
— Ты оказался в самбо в 18 лет, возраст, когда уже сложно принять, если что-то не получается. Уйти не было желания?
— У меня за спиной не было ничего, чего терять-то? Что делать?
— Учеба.
— Занимался, но это не было приоритетным направлением. В то время не особо тянулся к учебе.
— То есть, ты понимал, что если сейчас не выстрелишь в спорте, то все – пропал?
— Да не то что бы. Я просто хотел выступать хоть на каком-то уровне. Тогда я даже не думал, что пойду в бои, это станет моей профессией, буду деньги этим зарабатывать.
— А в самбо не существовало политических моментов, из-за которых ты ушел из бокса?
— Так как это не олимпийский вид спорта, их там гораздо меньше. Плюс есть конкретика: первый на России едет на ЧМ, второй на чемпионат Европы.
— Можно подсуживать по баллам.
— Это сложнее и это оспаривается. Такие прецеденты были, с нашим известным бойцом – Расулом Мирзаевым. Он бился в финале на чемпионате России, его там не то что засуживали, его броски и нокданы тупо не считали. Соперник, кажется, уже в нокауте стоял, а судья его за спину поддерживал, чтобы тот не упал. Он был спортивным самбистом, вел схватку в 2-3 балла и в итоге выиграл. Потом через какое-то время пересмотрели и отдали победу Расулу.
— Процедура пересмотра сколько может времени занять?
— Полгода-год.
— За это время можно не поехать на ЧМ и уже завершить карьеру.
— Да, но таких спорных моментов очень мало.
— Самбо реально стать олимпийским видом спорта?
— Сложный вопрос. Как самбист могу сказать, что самбо реально развиваетс. Но если смотреть на вещи реально, то как мы съездили на чемпионаты мира и Европы, когда в боевом самбо завоевали абсолютно все золотые медали… Я понимаю, что никто не даст этому случиться. Россию обрубают и тормозят, и спорт также попал под это.
— То есть, меняться должен не вид спорта, а верхи международных федераций?
— Думаю, что России нужно пожестче вести спортивную политику.
— Ты бы поехал под нейтральным флагом на Олимпиаду?
— Да. Человек проходит олимпийский цикл, живя на сборах 320-330 дней в году. Тренируется по 2-3 раза в день. Такие труды вложены и из-за политических моментов не попасть на Олимпиаду и сидеть дома – бред полный. Я всячески поддерживаю тех, кто поедет на Игры под нейтральным флагом.
— Может, ввиду этих скандалов и не надо стремиться к тому, чтобы самбо вошло в программу Олимпиады?
— Стремиться надо, но когда это дело будут хотя бы рассматривать, сказать невозможно.
— Если опустить политику, то есть объективные спортивные причины, по которым самбо не олимпийский вид спорта?
— Развитие самбо во всем мире. Пока в США не будет сильной федерации и их самбисты не смогут конкурировать, этого и не произойдет (смеется).
«Звездняка» не было, только чувство уверенности в себе»
— Почему перешел в смешанные единоборства?
— Так подготовка одна и та же, по сути. Занимался боевым самбо 2 года и в 2010 уже попробовал себя в боях.
— Финансовая составляющая двигала?
— Не без этого, хотелось уже зарабатывать деньги.
— Какие гонорары были в 2010 году?
— 500 долларов. С учетом победы может долларов 150-200 накинули. Сейчас вспоминаешь, даже смешно становится.
— Тебя «вели» на протяжении карьеры? Делали благоприятные условия для того, чтобы выбивался в топы?
— Да нет, потихонечку шел, плавно.
— Когда-нибудь понимал, что под тебя привезли «мешка»?
— Не то что более слабого, просто знал, что соперник – доступный. Понимал, что по предстартовым раскладам должен побеждать.
— Ты проиграл в 2012 году Ахмеду Султанову, после чего не проигрывал вплоть до 2017-го. Победная серия из 14 боев. Не появилось ли в какой-то момент «звездняка» и ощущения, чтобы непобедимый?
— Это у всех по началу такое. Не то что «звездняк», просто чувство уверенности в себе. Все через это проходят. Либо через поражения, либо через очень тяжелый бой, в котором ты еще и случайно побеждаешь.
— Победив Салимгерея Расулова и завоевав титул ACB, ты расслабился?
— Нет, но увидел, что с этим титулом или без, ничего сверхъестественного нет. Каждый последующий бой я хотел еще больше удерживать свою победную серию, нежели пояс.
— Что произошло в поединке с Мухомадом Вахаевым?
— Устал. В день боя не удалось выйти в нормальном состоянии.
— Отравление?
— Можно по-разному говорить, отравление, акклиматизация, но симптомы одинаковые, какая разница. Факт в том, что на первые два раунда меня хватало, а потом затёк нос и дышать было особо нечем. Силы быстро покинули меня и все.
— После проигрыша ты сказал, что больше не хотел бы драться в Южных регионах.
— Дело в климатических и территориальных особенностях. Так было в Грозном, до этого дрался в Сочи: выиграл, но состояние было такое, что меня хотели в больничку забирать. Не думаю, что это были совпадения. В Москве и Питере мне гораздо проще.
— Можно подумать, что здесь еще дело в эмоциональной составляющей. Там все были против тебя.
— С эмоциональностью у меня все нормально. Там, внутри, сопернику-то никто не поможет. Ты же бьешься с оппонентом, а не со всеми, кто в зале.
— Когда ты дрался в Питере с Расуловым, было гораздо более отчетливо слышно с трибун «Салимгерей-Салимгерей», нежели «Денис-Денис». Как это объяснить?
— Так это, по-моему, мои и кричали (смеется). Наши питерские дагестанцы, с которыми в одном зале тренируемся. Отношусь к этому нормально.
— Охота за поясом ACB актуальна или реванш с Вахаевым интересует больше?
— Актуальны хорошие бои, за хороший гонорар, с известными бойцами. Чтобы росли и финансовая составляющая, и рейтинговая.
— Поражение стало переломным моментом?
— Единственное очень обидно, что прервалась победная серия. А так, чего переживать? Двигаемся дальше. Он тоже профессиональный спортсмен, готовился, настраивался.
«Титулованных спортсменов удержать в России может только финансовая составляющая»
— Контракт с ACB подходит к концу. Что дальше?
— Надо сесть, подвести итоги, понять, какие намерения у них, какие у нас.
— Смена промоушена в российских реалиях не исключена?
— В первую очередь хотелось бы понять перспективы в ACB, насколько это будет интересно. Потом уже рассматривать остальное.
— Когда ты только подписывался в ACB, многие удивились — почему на UFC. Как сейчас, пора или нет?
— На тот момент предложение ACB и условия были лучше. Контакт с UFC был, но это было смешно – драться практически за бесплатно. Не было имени, не был известен. Расходным материалом не хотелось бы туда ехать.
— Российские организации платят хорошо и даже больше, чем в UFC. И тут две стороны медали: с одной, подорвали рынок и теперь нет смысла уезжать в США, а с другой – поднимают уровень в России и дают мотивацию нашим спортсменам оставаться и выступать здесь. Что ближе?
— Второе. У нас поняли, что удержать хороших и титулованных спортсменов здесь может только финансовая составляющая.
— Сильные бойцы у нас остаются, но при этом именитые иностранцы к нам поедут только за огромнейшие гонорары.
— Многие любят сюда приезжать, потому что налоги не придется платить. У каждого это работа, почему все думают, что спортсмен должен выступать за идею?
— Да, но с точки зрения спорта, каково понимать, что с тобой едут драться только из-за денег, а ты еще скорее всего и получишь меньше?
— Вот это обидно, конечно (улыбается). Ну, а что поделать, тут вариантов не особо много. Чтобы расти даже в спортивной составляющей, с такими нужно драться.
— Что был за слух про Bellator?
— Хороший вопрос. Я даже не в курсе, откуда его взяли.
— Это просто информационный вброс, ничего под собой не имеющий?
— Да. Я ни с кем не общался. Я вообще про Bellator не думал. Если ехать выступать в Америку, то в UFC.
«У детей и подростков можно научиться искренности»
— Ты частенько бываешь в Госдуме. Какой деятельностью ты занят параллельно?
— Являюсь помощником депутата. Проводим встречи со школьниками, студентами, агитируем их вести здоровый образ жизни. Рассказываем о своем опыте, что спорт дает и к чему приводит.
— Что спорт отнимает тоже рассказываешь?
— Профессиональный спорт, поправлю немножко (улыбается). Да, есть свои плюсы и минусы.
— Какие минусы конкретно?
— Если брать с самого детства, то отнимает детство. Но почти все профессиональные спортсмены рады, что так сложилось, потому что это гораздо больше дало во взрослой жизни, нежели отняло в детстве.
— Общаясь с молодежью, какие видишь главные проблемы?
— Она одна: прогресс сначала идет во благо, а потом по вред. Все сидят в телефонах и планшетах и их не оторвать, они живут там.
— И сколько ребят примерно сидят в телефонах во время твоих лекций?
— По-разному, все от аудитории зависит. Бывают, сидят с такими кислыми лицами и им вообще ничего не надо, лишь бы поскорее все это закончилось и пойти с пацанами покурить. Но большинство тех, кто хочет чего-то добиваться. Они задают кучу вопросов, им интересна твоя жизнь. Я сам у них что-то спрашиваю, контакт должен быть двусторонний.
— Чему ты можешь у них научиться?
— Откровенности. Дети и подростки откровенны, они не стесняются, они такие, какие есть. Все на позитиве, на подъеме, готовы рассказать о себе.
— Было ли такое, что ребенок или подросток увидел в тебе лучшего друга и делился самым сокровенным?
— Дети постоянно пишут. Добавляются десятками после всех мероприятий, пишут, скидывают фотки. Это хорошо, что идут на контакт. Я всегда готов пообщаться, поделиться мыслями, ответить на вопрос. У меня не было такого человека, с которым можно было бы поговорить, все приходилось пропускать через свою шкуру. У них такая возможность есть.
— Глобально – это и есть настоящая цель в спорте и публичного человека?
— Известному профессиональному атлету спорт дает очень многое, и надо не меньше отдать обратно. Надо давать шанс следующему поколению раньше понять, для чего и как все делается. Понятно, что общего рецепта победы нет, но на правильный путь и мысли их направить можно.
