Каким был Валерий Розов
Ярослав
СУСОВ
20 декабря – 40 дней со дня трагической гибели одного их самых известных российских спортсменов-экстремалов Валерия Розова. 26 декабря ему исполнилось бы 53 года. Близкие друзья бейсджампера по просьбе "СЭ" рассказали о нем то, чего никто не знал.
Валерий Розов – легенда бейсджампинга. Он прыгал в кратер действующего вулкана Мутновский на Камчатке, установил рекорд высоты бейс-прыжка после трехнедельного подъема на вершину Чо-Ойю, преодолел в "вингсьюте" Татарский пролив… И это только крохотная часть его достижений. Свой последний в жизни прыжок Валерий совершил 40 дней назад с горы Ама-Даблам в Гималаях.
ПРЫГНУТЬ С РОЗОВЫМ – ПОВОД ДЛЯ ГОРДОСТИ НА ВСЮ ЖИЗНЬ
Ведущий Первого канала Анатолий Кузичев – не парашютист, но с Розовым его многое объединяет.
– В начале 2000-х у Валеры и Максима Маланчука (российский бейсджампер, трагически погибший в горах Кавказа в 2013 году. – Прим. "СЭ") была маленькая студия телепроизводства. Они уже занимались разными экстремальными проектами, пытаясь конвертировать их уникальные связи и умения в успешный способ заработать. Через какое-то время они договорились делать небольшую рубрику про экстрим в утренней программе. Тогда мы и познакомились. В 2002 году рубрика выросла в программу "Мои сумасшедшие друзья". В ней мы рассказывали и про моих невероятных приятелей – Розова с Маланчуком, и про многих других таких же странных и удивительных людей. Это была на редкость интересная работа – мы осветили все: от каякинга до бейсджампинга. А в гостях у нас побывали лучшие представители этих, тогда ещё экзотических, совершенно незнакомых видов спорта. Еще мы сделали фильм в честь 50-летия первого восхождения на Джомолунгму – "Эверест – лучший подарок королеве".
Как-то раз Маланчук и Розов подарили мне сертификат на прыжок с парашютом. Хотел ощутить хотя бы каплю того, что испытывают эти экстремалы. Даже думал: "Я же знаком с Розовым! Просто прыгнуть с ним – уже повод для гордости на всю оставшуюся жизнь!". Но не решился. Во-первых, побоялся, что парашют не раскроется. Во-вторых, решил, что парашютным "скибамом" мне не быть. "Скибамы" – это такие люди, лыжники, или сноубордисты, которые гоняются по планете за зимой. Из Альп – в Гималаи, оттуда – в Анды. Боялся, что увлекусь и не смогу остановиться.
И хотя я так и не прыгнул, Валера выразил мне признание в другой сфере. Он сделал мне главный комплимент в моей журналистской карьере. Создавая сюжеты, я десятки раз придумывал за него его же мысли и впечатления. Он почти никогда не был доволен на все сто, всегда редактировал мою работу. А однажды сказал: "Знаешь, в этот раз ты лучше меня описал, что я хотел бы сказать". Ничего более крутого я никогда в своей жизни не слышал. Сильно воодушевляет, когда такие невероятные люди, как Розов, выражают признательность.
Ноябрь. Гималаи. Фотографии одного из прыжков Валерия РОЗОВА, сделанные на его мобильный телефон во время последней экспедиции легендарного бейсджампера. Фото из архива семьи Валерия Розова
КОГДА РОЗОВ ГОВОРИЛ: "ПРЫГАТЬ НЕ РЕКОМЕНДУЮ", ЭТО ЗВУЧАЛО, КАК ЗАКОН
Президент федерации Альпинизма России Андрей Волков тоже был близким другом Розова. Бывший ректор бизнес-школы "Сколково" и доктор технических наук рассказал, каким он помнит легендарного бейсджампера.
– Мы встретились на чемпионате СССР по альпинизму, – вспоминает Волков. – Выступали на стене "Свободная Корея". А познакомились в 2003 году, когда я начинал прыгать с парашютом. Представьте, какая разница между заслуженным мастером спорта по парашютному спорту и человеком, который осваивает этот вид деятельности. Но Валера общался со мной, как с равным – никакого снобизма. А через два года мы уже прыгали вместе и в 2005 участвовали в рекорде страны по массовому прыжку с парашютом. Это сейчас у меня более 150 восхождений за 38 лет и три сотни бейс-прыжков.
Одно время я ездил с ним почти во все поездки. В Германию, Австрию, Италию, Норвегию – туда, где есть горы и прыжковые стены. Мы вместе читали книги, смотрели кино, спорили о судьбах нашей родины. Обычно, когда мы прыгали вместе, Валера прыгал первым, а по приземлении по рации выдавал свой комментарий. Иногда он говорил: "Андрей, не рекомендую"! Для меня это звучало, как закон – переставал даже думал о прыжке. Он брал таким образом на себя высокую ответственность – оценивал мое состояние, сложность точки отрыва и погодных условий. Кстати, когда я был ректором бизнес-школы "Сколково", Валера был там популярным спикером. Он рассказывал, как люди принимают решения в экстремальных ситуациях.
Просто воображая прыжок, любой бейсер испытывает страх. В это состояние спортсмену не нужно себя искусственно приводить. Но это не паника, а уровень тревожности. Суммарно я сделал больше 300 прыжков. Первые 20-30 вызывают настоящий животный ужас. Падать в пустоту – противоестественно для человека. Это заложено на уровне психофизиологии. Даже когда у меня было 100-150 прыжков датчики показывали, что в момент отделения от скалы и открытия парашюта пульс подскакивает. Во время полета ты как птица. Вообразить это нельзя. Но никакой эйфории нет – ты полностью сосредоточен и собран. Состояние, как перед важным поединком. А после прыжка наступает радость. Все прыгают именно ради этого чистого счастья.
Валерий РОЗОВ. Фото из архива семьи Валерия Розова
ПРЫЖКИ ВАЛЕРЫ – ЭТО КРАЙ ВОЗМОЖНОСТЕЙ В БЕЙСЕ
– Как-то раз, – продолжает Анатолий Кузичев. – Мы делали программу о бейс-фестивале в Малайзии. Розов и еще большая компания бейсеров из разных стран прыгала с башен в Куала-Лумпуре, знаменитых Петронас Твин-Тауэрс. Один бейсер там не поймал воздушный поток. А установленная на шлеме камера все зафиксировала. И как он ударился об дом, и как потом полетел кубарем. Как затем получил множество переломов. Но главное – остался жив. Валера тогда спокойно и подробно описал, что он сделал не так, а что – именно так, отчего и остался жив. Так – значило хладнокровие и собранность. Часто приходится объяснять, что экстремалы – не те люди, которые рвутся в горы с криками: "Помирать, так с музыкой!". Это совсем не про Розова. Сначала Валера изучал место приземления, место отрыва, погоду. Уровень продуманности – невероятный. При хотя бы капле раздолбайства первый прыжок стал бы последним. Выйти вразвалку – самое страшное, что могло быть в его работе. Необходимо мотивировать себя. Малейшая потеря настроя могла привести к краху. Возможно, он чувствовал это, но гнал от себя недомотивированность. Хотя Валера занимался этим всю жизнь…
10 ноября, когда пришли новости о его гибели все были ошарашены. Я потерял очень близкого человека. И он погиб там, где ему не было равных. "Как же так?" – возникал вопрос у всех. Ответ на этот сложный вопрос есть у Андрея Волкова
– У меня две версии, почему произошла трагедия, – рассказывает он. – Первая: прыжки в высоких горах – редкость. Способных на подобное экстремалов можно пересчитать на пальцах одной руки. Думаю, Розов был уставшим после восхождения на семитысячник. Пять дней Валера уже находился высоко в горах. А на высоте больше шести тысяч метров организм не восстанавливается полностью – только расходует силы со временем. Это могло повлиять на реакцию и принятие решений. Хотя я видел фотографии и съемку. Могу сказать, что отделение от скалы было штатным и безошибочным.
Вторая версия: перепады давления и сильно разреженный воздух создали воздушный провал. В сверхвысокой сложности прыжка это могло сыграть важную роль. До "первой полки" 85 метров. Эти прыжки сам Розов называл "бескомпромиссными". В таком случае ты не имеешь права допустить ни одной неточности. Это край возможностей в бейсе. Такое делает, максимум, семь-восемь человек. Было бы хотя бы 600 метров свободной вертикали – можно даже двойное сальто делать, а тут права на ошибку нет! У Розова в первый раз все прошло успешно, а во втором прыжке произошло досадное недоразумение. Тонкое влияние высоты и холодного воздуха сложилось трагически. Хотя никакой грубой ошибки он не сделал.
Валерий РОЗОВ. Фото из архива семьи Валерия Розова
НЕВОЗМОЖНО ВСЕ ВРЕМЯ БЫТЬ СЛИШКОМ ОСТОРОЖНЫМ
– Я как-то подумал о том, что Валера – взрослый человек уже, ему за 50, – говорит Анатолий Кузичев. – В этом возрасте спортсмены заканчивают с ремеслом. В боксе реакция и скорость уже не те, в футболе – выносливость. А в бейсджампинге главный навык – хладнокровие, умение не поддаваться панике. Таким можно было заниматься долго. Но невозможно все время быть слишком осторожным. Чем больше прыжков – тем больше вероятность неосторожности.
Как-то мы были в Италии, должны были выдвигаться в гору. Вместе со съемочной группой распределили вещи, а мне выпала непростая доля – тащить штатив. Собранный в горы мамой и женой, я, казалось, волок его вечность. С трудом дополз до вершины, а затем режиссер осмотрел панораму грядущей съемки и сказал, что здесь лучше снимать с рук. Всю поездку Валера мне потом припоминал: "Толя, штатив не нужен!". Зато потом ребята подарили мне значок "Альпинист СССР". Берегу его, как зеницу ока, ведь они хотели сделать приятное – сердце сжимается от этого.
Корю себя, что мы так мало общались в последнее время. Валера ведь был абсолютно незаурядным. Его нельзя воспринимать, как безбашенного парашютиста. Он умел слушать, с ним всегда было интересно размышлять. У него не было готовых штампов. Если бы меня попросили нарисовать образ настоящего мужчины, то от Розова в этом там была бы большая часть.
Валерий РОЗОВ. Фото из архива семьи Валерия Розова
РОЗОВ БЫЛ ПЕРВОПРОХОДЦЕМ В СПОРТЕ
– Валера раздвигал представление о человеческих возможностях, – считает Андрей Волков. – Он был первопроходцем в спорте. Это был испытатель! Романтик не по отношению к горам, а к людям, Розов был идеалистом. Валера прыгал ради процесса! Просто он так здорово это делал, что прыжки позволили ему еще и зарабатывать. Им двигала жажда исследования. Он пробовал, экспериментировал и тратил на это много времени. Он много читал, выполнял большую интеллектуальную работу. Валера был сам себе инструктор и аналитик. Человек-лаборатория! Очень мало спортсменов с подобной самодисциплиной. Бейс был непрерывным наращиваем сложности. Розов поднимал планку с таким темпом, что все вокруг не выдержали. Мы много прыгали вместе, но в какой-то момент соответствовать стало невозможно.
Сочетание несочетаемого – идеализм и расчетливость делали его творческим человеком. Он создавал новое. И был предан одному делу. Он посвятил этому жизнь. Розов, не взирая на обстоятельства и точки зрения, двигался одним курсом. Мало людей, способных на такое.
Розов сильно переживал, когда о нем нелестно высказывались другие бейсеры. Он был лидером, а таким всегда завидуют. Некоторые критиковали Валеру за то, что он возится с новичками вроде меня. Но мы все, очень разные, сплотились вокруг него. В 2005 году все эти неординарные люди, его будущие друзья, начали учиться у Розова. Валера был суперобразцом, и мы шли за ним. А Розов тратил часы на объяснения и отвечал на любые вопросы. Эта его альтруистическая педагогическая практика поражает. Хотя тогда нам это казалось естественным. Это я ценю больше всех величественных достижений. Я начал прыгать в 43 года! Это безумие с бытовой точки зрения! Только надежный и искренний человек может сподвигнуть на такое!
Валерий РОЗОВ. Фото из архива семьи Валерия Розова
ПЛАТА ЗА ВЕЛИКОЕ ДЕЛО
– Мы очень любили прыгать в Италии, – продолжает Волков. – После приземления пропускали по паре бокальчиков "Просекко". Валера его очень любил. А два года назад прыгали во Франции со стены "Маглан". Хорошо оторвались, раскрылись, а потом я ошибся и угодил в высоковольтные провода. Они низко висели над землей, но я проскочил между ними, хотя расстояние было чуть больше метра. Я мог сгореть. Но Валера ничего не сказал. Улыбнулся, покачал головой и все. Другой бы разразился грозной тирадой, а Розов больше никогда не вспоминал этот прыжок.
В последний раз мы виделись за пару месяцев до смерти. У меня был курс в Гималаях. Валера позвонил, когда я уже был в Катманду. Спросил, не хочу ли я присоединиться к его экспедиции, раз уж я акклиматизировался. Пришлось отказался – было много работы, да и не прыгал в костюме-крыле уже полтора года. Тогда не почувствовал ничего особенного в его голосе, не было никаких предчувствий. Валера был с семьей, готовился к прыжку, только опробовал новый костюм.
Но надо признать, у бейса есть конец, как и у альпинизма. Как и у всего другого. Либо ты останавливаешься, либо продолжаешь. Когда-то говоришь: "Я не могу тянуться, не могу взять следующую высоту". А он, несмотря на возраст, в 52 года делал то, что в принципе не мог делать ни в 40, ни в 45 лет. Да, объективно стали улучшаться технические средства. Те костюмы, в которых мы прыгаем, стали лучше. Но это же просто тряпка! Она сработает только если ты все сделаешь правильно. Розов сдвигал представления о максимуме человеческих возможностей. Но не думаю, что он гонялся за смертью. Валера осознавал риск своего дела.
Как-то Розов говорил: "Моя большая мечта – это остаться в живых, дожить до старости и увидеть, как дети вырастут". Получается, она не исполнилась. Он пожертвовал мечтой. Такова плата за то великое дело, которым он занимался.
