«Меня Америка вообще не изменила. Все мысли в России». Большое интервью Александра Могильного
Содержание:
Александр Могильный. Фото photo.khl.ru
Юрий ГОЛЫШАК
Хабаровск
72
Обсудить
Обозреватель "СЭ" съездил в Хабаровск и поговорил со знаменитым российским форвардом, а сейчас президентом "Амура", которому 18 февраля исполнилось 50 лет.
Александр Могильный
Родился 18 февраля 1969 года в Хабаровске.
Нападающий.
Выступал за ЦСКА (1986-89), "Баффало" (1989-1995), "Ванкувер" (1995-2000), "Нью-Джерси" (2000-01, 2005-06), "Торонто" (2001-04).
Чемпион СССР (1986/87, 1987/88, 1988/89).
Обладатель Кубка Стэнли (2000), лучший снайпер НХЛ (1992/93), участник Матчей звезд НХЛ (1992, 1993, 1994, 1996, 2001). В 990 матчах в НХЛ набрал 1032 (473+559) очка.
Олимпийский чемпион (1988), чемпион мира (1989), победитель МЧМ (1989).
В настоящее время – президент хабаровского "Амура".
У меня в голове не укладывается, что ему – 50. Даже внешне Александр не меняется. Так же заразительно смеется, так же угадывается под свитером бицепс. И вдруг – пятьдесят!
Он морщится, когда вспоминаю его голы.
Я начинаю задорно – но Могильный задором пропитываться отказывается:
– Вот эту шайбу помните?
– Да зачем об этом говорить, тысячу раз писалось… Зачем это все вспоминать? Копаться в прошлом бессмысленно!
– Неинтересно?
– Вообще неинтересно.
Было бы у меня такое прошлое – я бы, наверное, только и делал, что перебирал в памяти прошедшее. Поворачивая к свету новым углом.
Но Могильный другой.
Александр Могильный забивает за сборную России. Фото REUTERS
Кулак, травма
– Не будем говорить про частную жизнь, – предупреждает Могильный. – Семейную.
– Не будем, – подтверждаю я.
– Вообще не будем! – голос Александра становится строже.
– Договорились, – киваю. – Теперь-то вы знаете, что такое 50 лет. Так что?
– Совсем ничего не поменялось, – улыбается Александр. – Надо просто пережить этот день и все. Сил полно, голова соображает. Бог дал дожить до этих лет – здорово! Честно говоря, не хотелось бы возвращаться в то время, когда мне было 20…
– Помню-помню вашу фразу: "Нынешняя моя жизнь гораздо ярче и насыщеннее, чем прежняя, хоккейная".
– Так и есть. Что я видел, когда играл? Ничего! Рутина – тренировки, игры, снова тренировки. Переезды. Личной жизни или мало, или вообще отсутствует. А сегодня живу размеренно, не торопясь. Хватает времени на все.
– Кроме интервью. Их не то, что мало – нет вообще.
– Не люблю разговаривать с журналистами, мне это не нужно. Я не публичный человек. Все равно напишут, что им надо. Ну и смысл общаться?
– Я-то не такой. Помню свое удивление из 94-го года – вы приехали в Москву с несколькими ребятами из НХЛ. Давали пресс-конференцию в отеле при Даниловском монастыре. Сидели в короткой маечке – и выглядели культуристом…
– В 94-м держал себя в форме. Руки нужны были.
– Сейчас тоже в зале каждый день?
– Нет, что вы! Только для поддержания тонуса. Фанатизм давно ушел.
– Сегодня ввязались бы в такой же спор, как когда-то с тренером Эдуардом Ивановым – поднимете ли гирю в 32 килограмма?
– Хм… Пожалуй, нет. Сегодня уже не то!
– Как-то встретился со спартаковцем Юрием Ящиным. Спросил про самый памятный шрам. Тот улыбнулся, потер подбородок: "Вот этот, от кулака Саши Могильного…"
– Ну зачем вы это вспоминаете? Не надо!
– Кажется, даже поверженный Ящин вспоминает ту драку со смехом.
– Да ну… Чисто игровая ситуация – просто раздули. Но не я же раздувал, правильно? Сейчас хочу извиниться за тот случай.
– Я не про эту историю, ее расписывали достаточно. К вашему самому памятному шраму прилагается какая история?
– Сломал в двух местах ногу со смещением. Описать ту боль невозможно.
– Кажется, бедро вывернулось?
– Нет, лодыжка. Плей-офф 93-го года. Ничего страшнее со мной не было. Даже сам момент жутко вспоминать – но и забыть невозможно! До сих пор нога реагирует на погоду. Бедра мне оперировали, тоже напоминают о себе. Встаешь – и тяжеловато.
– Со спиной мучились в игровые годы.
– Вот спина-то более-менее отпустила. Но это все звенья одной цепи. Как только начинаются проблемы с бедрами, жди беды со спиной. Нет ни одного профессионального хоккеиста после 35 лет, который просыпается без боли. Это я вам точно говорю.
Юбилей, ЦСКА
– Возвращаясь к юбилею – сколько было гостей?
– Не считал. Да это был обыкновенный рабочий день для меня!
– Удивительно.
– Даже никакого торжества не устраивал. Ну да, к вечеру приехали знакомые, поздравили. В этом же ресторанчике посидели очень душевно, но недолго. Потом разошлись. А чему вы удивляетесь?
– Отсутствию пафоса.
– Терпеть не могу пафосные посиделки, дифирамбы! Просто не переношу. Не мое. Больше скажу: я прежде вообще никогда не справлял дни рождения. Для меня это исключительно грусть. Всегда думал: скорее бы этот день закончился…
– Фетисов приезжал. От его-то юбилея Москва когда-то вздрогнула.
– Так Вячеслав Александрович – это глыба! В то время находился в большой политике – может, так надо было. А мне от торжеств не по себе.
– Кстати – что Вячеслав Александрович преподнес?
– Сам приехал, вот это был большой сюрприз! Глазам не поверил – Вячеслав Александрович на пороге!
– Не ждали?
– Даже не догадывался. А он был где-то в соседнем регионе, потом изменил маршрут, вместо Москвы полетел в Хабаровск. Мне было очень приятно. Сидели, вспоминали, как в начале 90-х вместе собирали кроватку для его еще не родившейся дочки. Столько лет прошло, страшно подумать…
– Удивительный человек?
– Удивительный! Вот приезжает в Хабаровск, веду его на хоккей. Естественно, народ узнал, кто приехал, в перерыве уже караулят. Очередь выстроилась, как в Мавзолей! Вячеслав Александрович обо всем забыл – стоял, расписывался и фотографировался, пока последний человек не отошел. В следующем перерыве все повторилось. Потом снова. После матча очередь еще длиннее, во весь коридор. Не представляю, как он это выдерживает.
– Сидит у меня в памяти одна фраза Вячеслава Александровича: "Если у вас плохое настроение – пересмотрите Кубок Канады-87. Сразу исправится". А что посоветовали бы вы?
– Отойти подальше от телевизора. Откройте бутылочку хорошего французского вина. Очень быстро все встанет на место!
– Французское лучше испанского?
– Вам нравится испанское? Открывайте его! Я не настаиваю на французском.
– "Риоху" одобряете?
– Более чем – прекрасный выбор! Уверяю, полегчает. Никакой Кубок Канады нужен не будет.
– Вот еще фраза Фетисова: "Сегодняшний ЦСКА не мой, мне неинтересен. Мне вообще до лампочки, что там происходит". Вас тоже не волнует?
– А зачем мне это? Почему я должен волноваться на тему ЦСКА?
– Я когда-то учился в институте – меня до сих пор интересует, что там происходит. Снесли этот барак или нет.
– Я даже в этом здании не играл, в котором они сейчас выступают. Совершено другая команда. У них все на уровне, "Роснефть". Отлично что с игроками, что с деньгами. ЦСКА в порядке!
– Но вас это не трогает?
– Вообще никак!
– Ваш ЦСКА остался в 89-м году?
– Именно там. Вы правильно поняли.
– Не так давно вы во дворце ЦСКА взяли микрофон, говорили какую-то речь. Вдруг трибуны начали свистеть. Мне стало крайне неловко.
– Что-что? Я – речь?
– Было, Александр. Было. Неужели не помните?
– Ну-у… Да прекращайте! Такая ерунда! Мне даже смешно, честное слово. Что бы ты ни говорил – будут провокаторы. Я вообще ничего страшного в этом не увидел. Ну, свистят.
– Не обидно?
– Абсолютно не обидно! Я же представляю другой коллектив. Фанаты свистят. Это нормально.
– Даже тогда восприняли спокойно?
– Конечно! А зачем мне во все это вдумываться? Ерунда. Рот не заткнешь.
Александр Могильный., Владимир Малахов, Сергей Брылин, Сергей Немчинов и Вячеслав Фетисов позируют с Кубком Стэнли. Фото REUTERS
Семья, Москва, Кучеров
– Сейчас в России живете постоянно?
– Да. Время от времени летаю в Америку.
– Мама жива-здорова?
– Да, к счастью. Удивляет каждый день! Встает – и как заведенная. Полна сил, двигается, всем надо помочь. Внуки, правнуки… Планов море. Даже больше, чем у меня.
– Это какие же планы?
– Так весна на носу – скоро дачный сезон! Столько работы впереди! Дачей мама наслаждается. Я тоже.
– Вас можно увидеть на грядке?
– Запросто.
– Эх, хотел бы я это сфотографировать.
– Боже упаси, не надо… А как маме не помогать? Вот клубника пойдет, вот перчики какие-то. Тыквы. Здорово, кайф!
– Мама живет в той самой квартире, где вы выросли?
– Нет-нет, давно улучшили ей условия. Живет недалеко от меня. В том районе, где вырос, я сейчас бываю очень редко. Часть сердца осталась там. Старые друзья, начало хоккейной карьеры. Но я ненавижу оглядываться назад. Записи матчей-то своих не смотрю никогда. Что я там увижу – молодого человека, который так быстро бежал? Что, кроме расстройства, мне это принесет?
– Ну и не будем об этом. Зато город у вас чудесный.
– Вот! Вы поняли, оценили?
– Еще б не оценить.
– Летом я бы вам посоветовал за город съездить, там вообще чудеса начинаются. Нигде больше такого не увидите. Приезжайте летом – на катере вас покатаем. Пока ходите по музеям, они в Хабаровске чудесные. А набережная какая! Оценили?
– Да, с утра пораньше. Зимой куда гостей водите?
– На хоккей. Особенно иностранцам нравится.
– Я в восторге от вашего кинотеатра "Гигант" – чудо социалистической архитектуры. Были там, наверное, еще при советской власти?
– Да пожалуй! Вам в самом деле понравилось?
– Очень.
– Внутри были?
– После интервью собираюсь.
– Обязательно зайдите. Я вам сейчас придумаю маршрут: сначала туда, потом по набережной спускайтесь вниз, к стадиону Ленина. Настолько здорово! Еще не довели до конца, но скоро вообще будет красота. Кто-то говорит: "Да ну, Хабаровск, край земли…" Пусть приедут и посмотрят – здесь прекрасно! А люди какие!
– Такие добродушные.
– Вот и я о чем! Люди приезжают в командировку – чувствуют себя как в отпуске.
– Это моя история.
– Вот! Теперь-то понимаете – почему я здесь?
– Прекрасно понимаю. Допустим, завтра у вас абсолютно свободный день. Как проведете?
– Он завтра и будет свободным, команда улетает. На дачу поеду, отвезу отходы.
– Какие отходы?
– Да от еды.
– У вас свинья на даче?
– Нет, это для грядок. Пусть лежит, перегнивает. Потом к маме съезжу, навещу. День пролетает быстро.
– Говорите, у мамы вашей правнуки. Не вы ли стали дедом?
– Нет, это по стороне брата. Моей старшей 22, но дедом меня пока не сделала.
– Люди сыграют в НХЛ 80 матчей, возвращаются в Россию с акцентом. Они уже американцы. Вы прожили там столько лет, были реальной звездой – при этом остались абсолютно русским парнем…
– Слушайте – а как иначе? Мне кажется, сейчас говорю по-русски гораздо лучше, чем в 20 лет. Меня Америка вообще не изменила. Все мои мысли в России, бизнес здесь, близкие тоже.
– В Москве бываете?
– Регулярно. Что-то родное в этом городе для меня есть. Ассоциируется с огромным трудом. Упражнение "Сантьяго" – тяжелее труда в моей жизни не было…
– Как же, как же. 12 рывков по 400 метров. Гонка на выживание.
– А не 10 по 400? Да, вы правы. Это просто кошмар!
– Павлу Буре это давалось легко.
– А мне очень тяжело. Вот прилетаю в Москву, вспоминаю и Песчаную улицу, и Архангельское.
– Любите этот город?
– Да, я Москву люблю. Вернее, полюбил заново.
– Это когда же?
– В какой-то момент ее возненавидел. Эти ларьки, кругом припаркованные машины, чумазые обочины… Гнетущая картина. А в последнее время снова влюбился в Москву. Там все сделали для пешеходов. Для людей, живущих в центре. Нравится туда возвращаться! Правда, долго находиться в Москве не могу. Этот город выжимает из тебя энергию, а не заряжает.
– Гуляете?
– Я обожаю гулять! Приезжаешь и идешь куда глаза глядят. 8-10 километров по центру каждый день.
– В метро заглядывали еще при советской власти – когда пятачок надо было опускать?
– Я в последние годы по Москве только на метро. Чтоб никуда не опаздывать. Мне в метро уютно.
– Узнают?
– Да вы что?! Ни разу! Боже упаси от узнавания, терпеть не могу. Я обычный гражданин.
– Если б о вас снимался фильм – кого хотели бы видеть в роли самого себя?
– Мы бы даже до обсуждения актеров не дошли – я бы эту идею завернул. Никаких фильмов обо мне.
– Если скажу – "вы были суперзвездой", – что ответите?
– Вы так считаете? Ну и считайте. Мне все равно. Я себя звездой никогда не считал.
– Вот и поговорим о звездах. Последний хоккеист, который вас поразил? Может, это было в 96-м году…
– Я наслаждаюсь Никитой Кучеровым – и уже не первый год! Давно говорил: присмотритесь к этому парню, у него удивительный стиль игры. Нравятся мне многие, но Кучеров – это что-то.
– Вы в Кучерове разобрались, когда еще был в ЦСКА?
– Даже раньше, в юниорах. Никита только начинал. Как-то по-своему видел игру, необыкновенно распоряжался шайбой. Я чувствовал стопроцентного профессионала. Красавец! Здоровья ему!
– Кучеров сегодня – номер один в мире?
– Лучше не вижу никого.
– Никита крушит рекорды. Но ваши нам все равно дороже – потому что делались деревянными клюшками.
– Точно, деревянными. Когда приехал в Америку, пластиковых еще не существовало.
Александр Могильный. Фото Александр Вильф
Сны, Хабиб
– Вы – президент "Амура". Сами увольняете людей?
– Ни разу никого не увольнял.
– Заявления тоже не подписываете?
– Нет.
– В моей работе самое сложное – расшифровывать записи. В кино – озвучка. А в вашей?
– Смотреть хоккей.
– Почему?
– Потому что смотрю не как болельщик. Даже не как вы, корреспондент. У меня ощущение, что сам нахожусь на льду. Казалось, это давно должно было уйти, но все не проходит. Я мысленно играю! Это проблема!
– В ваши сны хоккей тоже проникает?
– Нет. Не снится никогда.
– Увольнять вы не увольняете. Самое сложное решение, которое приняли за последнее время?
– Когда попросили создать клуб во Владивостоке, не отказал. Сложно было решиться. Пустое место, надо быстро придумать что-то с полного нуля.
– Семь лет назад было у вас любопытное увлечение – бразильское джиу-джитсу. Не остыли?
– Прошло. Силы уже не те, чтоб заниматься. Но тогда был очень увлечен, вы правы.
– За другими смотрите с удовольствием?
– С огромным. Что джиу-джитсу, что MMA. Федора очень любил смотреть в разгар карьеры, просто монстр был. А какой кайф получил от боя Хабиба с МакГрегором! Очень круто!
– Вы за кого?
– За Хабиба, разумеется. Когда он ирландца уничтожил, для меня был праздник.
– Чувствовали, чем все закончится?
– Можно сказать, знал. В партере Хабибу равных нет. Понятно было, что потянет Конора вниз, там удавит.
Виктор Тихонов и Александр Могильный. Фото Владимир Беззубов
Деньги, друзья
– Допустим, возвращаетесь в собственное 25-летие. Что пожелали бы тогдашнему Саше?
– Только здоровья. Ни одну ошибку исправлять не стал бы. Я дожил до пятидесяти, здоров – а кто знает, что было бы, если б пошел другим путем?
– Тремя словами – о самом себе. Вот какой вы?
– Мне двух хватит. Обыкновенный. Скучный.
– Помните Бориса Шагаса, легендарного селекционера ЦСКА?
– Кто ж не помнит Бориса Моисеевича!
– Так недавно в интервью тот высказался: "Могильный – это сложнейший характер". Вот в чем главная сложность вашего характера?
– Знаете, я не люблю… Когда несправедливо! Обман не переношу. Возможно, чересчур болезненно отношусь к этим вещам. Но после возращения в Россию приходится адаптироваться.
– В Америке обмана хватает – недавно Сергей Федоров рассказывал, как проснулся с утра, а на счету пусто. Все миллионы благодаря товарищу куда-то уплыли.
– Не представляю, как Серега пережил этот удар. В голове не укладывается. Но я всегда был начеку. Желающие втянуть в аферу всегда рядом, предложений вложиться было много. Но я знал – самое сложное начнется после хоккея. Был готов.
– Вы же когда-то успешно играли на бирже?
– Да не я "играл"!
– Доверенные лица?
– Ну да. Не "играли", это как-то несерьезно звучит. Делали инвестиции. Довольно удачные.
– Вот и подскажите корреспонденту – куда вкладываться сегодня?
– Вложиться?! Ооо! (Смеется). Совет простой – вкладывайтесь в себя. В свое здоровье, образование, развитие. Тогда точно свои деньги не потеряете.
– Отслеживаете биржевые дела?
– Нет. Пока не до того.
– Потеряли к этому интерес?
– Не потерял. Как можно потерять интерес – если это твои деньги?
– Когда-то ваша фраза ушла в народ: "Я аккуратен со словом "друг". Друзей у меня нет, зато много товарищей". Что-то изменилось?
– Друзья у меня есть. Но совсем мало.
– Еще из прежних высказываний: "Мечта у меня одна – дать детям хорошее образование". Сейчас о чем мечтаете?
– Да все о том же. Детям помогаю во всем. Люди часто заканчивают университет – и понимают, что не тем делом занялись. Ошиблись с профессией. Надеюсь, у моих детей все будет иначе.
– Баскетболист Андрей Кириленко мне когда-то рассказывал – при всех своих миллионах брал в Америке кучу кредитов. В вашей жизни кредиты были?
– Разумеется. А как же?
– На что?
– Например, брал кредит на стройку. Что ж не взять кредит – если платить надо три с половиной процента в год? Только идиот все отдаст кэшем сразу. А так свободные деньги можно с умом во что-нибудь инвестировать.
1988 год. Армеец Александр Могильный. Фото Александр Федоров, "СЭ"
Самолеты
– Разъездов в вашей жизни много?
– Очень.
– Когда-то вы справились с тем, с чем справиться невозможно – перебороли аэрофобию. Научите, для меня это актуально – как?
– Больше летать! Я помню, как некомфортно было в начале карьеры. Не завидую тем, кто живет с этим страхом. В моменты, когда самолет трясет, можно что угодно про "самый надежный транспорт". Все равно любой полон ужаса.
– Это в самом деле ушло из вашей жизни?
– Не до конца. Но, живя в Хабаровске, выхода нет, – только заглушить в себе страхи. Сколько вы сюда летели?
– 7 часов.
– Ага, обратно будете лететь 8. А у меня это постоянно – то в Москву, то в Америку! Никогда не забуду один перелет. Играл еще за "Баффало", после матча возвращались из Бостона. Весна была, кажется. Летели на пропеллерном самолетике Convair 57-го года выпуска.
– Страшно подумать.
– Прямо в полете выясняется – идем навстречу грозовому фронту, тот уже прошел над Баффало. Вышел пилот: "Ребята, держитесь, будет жестко".
– Сбылось?
– Вышло очень жестко! Летели боком, люди блевали, орали… Никогда не забуду.
– Как вы перенесли?
– Сидел весь белый. Потел.
Машины, зубы, книги
– Момент из карьеры, который вспоминать – особенное наслаждение?
– Я был на площадке в том овертайме, который закончился для нас победой в Кубке Стэнли. Атаковали Арнотт и Патрик Элиаш. Один не глядя, очень красиво отдал с угла – а другой воткнул эту шайбу в ворота! Я не могу описать, что со мной творилось. Мысль: "Боже, неужели это все?! Мы выиграли?" Не представляю, как мы прошли тот плей-офф. Адреналин сумасшедший.
– Кто-то поражался, насколько легко играть в НХЛ – как Каспарайтис: "В первой же смене я "расколол" двоих". У вас таких открытий не было?
– Да вы что? Вот таких мыслей у меня точно никогда не было.
– При том, что забили на двадцатой секунде первой же свой американской смены.
– Это ни о чем не говорит. Даже тогда это понимал, в Квебеке.
– Были еще любопытные моменты – в первый же свой американский сезон вы навернули арбитру. В Сент-Луисе, кажется.
– Разве это было в первый сезон?
– Не настаиваю.
– Я вот не помню. Но сам эпизод интересный – не то, что "навернул" ему… Пытался привлечь внимание: "Смотри, не так все было!" А получилось, что по голове попал. Жестко меня тогда наказали. Вообще, сама игра тогда была совсем другая. В каждом матче лупили по голеностопам, тыкали клюшкой в ребра, локтями зубы выносили, ломали носы…
– Вам тоже?
– Нос ломали, зубы выбивали.
– Дмитрию Христичу как-то зубы вынесли. Вставили новые – и пришел счет: 69 тысяч долларов.
– Разве так дорого стоило – вставить зубы?
– Давайте верить хорошему парню.
– Думаю, Дмитрий попал в руки бывшего нашего человека. Зубы вставлял эмигрант. У меня была похожая история, только не с зубами. Тоже ужаснулся счету, который принесли. В первый год адвокат из бывших наших помог решить какие-то вопросы и потребовал после сумасшедшую сумму. Я вскипел, готов был уже идти и разбираться с ним, как с тем арбитром…
– Сколько?
– А неважно. Главное, помню то оцепенение. У меня еще ничего не было.
– Мгновение, когда на вашем счету оказался первый миллион долларов, помните?
– Нет. Помню только, с какого-то момента мог позволить себе все – хочется хороший костюм? Пожалуйста! Машину? Нет проблем! Захотелось "Harley-Davidson" – появился и он.
– Ненадолго, кажется.
– Совсем ненадолго.
– Хоть не на вас упал этот мотоцикл?
– Нет-нет, вообще обошлось без падения. Это в детстве я летел с мопеда, а здесь прошло легче. Вел одной рукой, узенькая дорожка. Одна полоса туда, одна навстречу. Тишина. Отвлекся, чуть повело на встречку – и тут автомобиль! Понял – все, пропал. Чудо, что успел вывернуть назад. Решала секунда. Сразу дошло – видимо, не мое, надо избавляться.
– Больше не садились?
– Никогда в жизни. Даже искушения не было.
– С тех пор нелепых покупок не было?
– Да я про каждый джинсы, про каждые ботинки думаю – вот зачем я купил? У меня что, старые сносились? Вот же они стоят, еще нормальные!
– Прежде, наездами бывая в России, поражались: "Как можно что-то скачивать с пиратских сайтов? Неужели трудно заплатить два доллара? Это же воровство". Сейчас адаптировались, смотрите проще?
– Проще – давно ничего не скачиваю. Отошел от этого. В России вообще опасно скачивать, даже покупать что-то через интернет. Мы же знаем, сколько мошенников вокруг, правильно? Ни в каких соцсетях меня нет.
– Какая у вас книжка сегодня открыта?
– Читаю "Шантарам" Грегори Дэвида Робертса. Очень интересно.
– В Ютуб тоже не заглядываете?
– Крайне редко. Вот какой-то фильм смотрел про нашу действительность, про чиновников. Художественный, но похож на документальный. Увлекло! Думаешь – неужели такое еще осталось? А ведь еще как осталось…
– Довольны собственной жизнью?
– Вполне. Столько вокруг интересного!
– Нет ни одной мелочи, которую хотелось бы подкорректировать?
– Вообще ничего.
– Предметы роскоши – не ваша тема, все очень пректично. На чем ездите по Хабаровску – на дизельном "Паджеро"?
– Почти угадали. На дизельном "Land Cruiser-200". Самое оно для Дальнего Востока.
– Самое большое испытание, которое задали своему автомобилю?
– Осенью ездил километров за пятьсот от Хабаровска по гравийке.
– На охоту?
– Что вы! Как можно убивать животных? Даже представить себя на охоте не могу. Ни разу не был. У меня даже телевизор включен на канале про животных, дикую природу. Если переключаю – на программу про еду. Ничего пропагандистского, этим мозг не засоряю. Как начинается политическое – сразу выключаю.
– Прекрасно вас понимаю.
– Думаете, в Америке не так? Там вообще невозможно телевизор смотреть!
Александр Могильный в игре за "Торонто". Фото REUTERS
Паспорт, ЗМС
– Вас тысячу раз спрашивали про побег. Я не стану.
– Это прекрасно.
– Лишь один эпизод стоит прояснить.
– Все-таки будете расспрашивать?
– Вы тогда оставили в Швеции на столе медаль чемпиона мира. Она к вам после вернулась?
– Да ничего я на столе в Швеции не оставлял! Где вы откопали такую информацию? Не слушайте ерунду и не тревожьтесь. Медаль у меня. Найти бы их, эти медали, где-то в Америке стоит коробка. Давно не натыкался. Кто-то попросит отыскать – сразу не получится.
– Никакую из них не хочется подержать на ладони, вспомнить?
– Даже в голову не приходило. Пусть прошлое остается в прошлом.
– Заметки про самого себя тоже не интересуют?
– Вы смеетесь?
– Мама-то наверняка вырезала, собирала.
– Да, собирала. Тоже не представляю, где хранятся. Никакого интереса, нет у меня внутри этого.
– Паспорт вам вернули. А звание "заслуженный мастера спорта"?
– Понятия не имею.
– Тарасов чуть не умер от расстройства, когда его ненадолго лишили "заслуженного тренера". Лег на диван и плакал навзрыд.
– Серьезно? А мне было наплевать. Что с этого звания? Даже годы спустя не задавал вопрос. Вы говорите, что "заслуженного" сняли, а я даже не знал. Сейчас "заслуженных" дают всем.
"Амур"
– Ходят слухи, "Амур" ваш могут отцепить от КХЛ. Можете успокоить людей – сказать, что этого не случится?
– Вот как я могу сейчас об этом говорить? Решает-то лига, не я! Надеюсь, здравый смысл возьмет верх. Не представляю, как можно выпроводить клуб с такой историей и традициями. Как вообще можно заводить об этом разговор. "Амур" был одним из учредителей Континентальной хоккейной лиги! Вы меня понимаете?
– Я-то понимаю очень хорошо.
– Надеюсь, руководство края клуб поддержит. Серьезные бизнесмены тоже.
– Вас не бесит сам факт, что этот вопрос возник?
– Вы вспомните, недавно еще "Спартака" не было в лиге… Есть правила, которых над придерживаться – хоть ты бесись, хоть нет. Проблемы сегодня у многих клубов. Если на твоей майке нет логотипа "Роснефть", "Газпром" или "Татнефть", конкурировать в Лиге тяжело. Мы пытаемся что-то сделать. Но дается сложно.
