«Я привязал веревку, продел голову в петлю…» Страшная история хоккейного вратаря

Иван
ШИТИК

11

Голкипер Бен Майснер, поигравший на разных уровнях профессионального хоккея, в колонке The Players' Tribune рассказывает, с какими проблемами может столкнуться среднестатистический игрок.

Оставалось сделать последний шаг.

Один. Последний. Все остальное уже подготовлено.

Я сходил в местный хозяйственный магазин и купил веревку.

Сделал петлю. Привязал веревку к перилам. Продел голову в петлю.

Поднялся на стул. Встал на цыпочки… все готово.

Последний шаг и совсем покончено.

Конец.

Вы не услышали бы обо мне. Это не стало бы большой новостью. Об этом не писали бы на страницах ESPN.

Я не Коннор Макдэвид. Не Ови и не Сид. Черт, да я даже не играю в НХЛ.

Я не знаменитость.

И, как бы странно это не прозвучало, думаю, это одна из главных причин, почему я захотел написать эти строки. Потому что, в какой-то степени, я больше похож на вас, чем на ведущих представителей моего вида спорта. Я не суперзвезда и не выдающийся талант. Просто трудолюбивый голкипер, который рвал задницу, чтобы пробиться в профессионалы, а потом мотался по низшим лигам несколько лет. Сейчас я и вовсе выступаю в Германии.

Вы никогда не слышали обо мне.

Вы не знаете моего имени.

Бен, между прочим.

И у меня есть история, которой я хотел бы поделиться, если у вас есть пара свободных минут.

Она о пареньке, который так любил хоккей, что забыл о себе. История о том, как гнаться за детской мечтой попасть в НХЛ, осознавая, что с тобой что-то не в порядке. Что у тебя есть проблемы. Но, если ты кому-то расскажешь о них, признаешь свою слабость, то можешь больше никогда не вернуться в профессиональный спорт.

О том, каково быть просто еще одним парнем. Просто именем в составе. Ничего особенного. Но даже у этого человека есть мечта: сыграть против лучших в мире на самой большой арене.

История о том, каково столкнуться с психологическими проблемами в мире низших хоккейных лиг. В лигах, о которых не пишут в СМИ и которые игнорируются большинством поклонников хоккея.

Ты можешь дойти до такой точки депрессии, переживая о хоккее, жизни, судьбе, что готов покончить с собой.

Что ждет тебя впереди?

ЖИЗНЬ В НИЗШЕЙ ЛИГЕ

Прежде чем я начну описывать последние пару лет своей жизни, нужно ввести вас в курс дела и объяснить, почему психологические проблемы особенно опасны в мире минорных лиг.

Коротко: этот хоккей отличается от того, что вы привыкли видеть в НХЛ.

В большинстве хоккейных лиг, которые рангом ниже, чем НХЛ и АХЛ, ты получаешь зарплату еженедельно. Этот контракт покрывает медицинскую страховку и затраты на оплату жилья. Ты можешь получать 450 долларов в неделю, 1000… в общем, столько, сколько готов заплатить тебе клуб.

Для меня это означало 500 баксов в неделю. До уплаты налогов. До отчислений агенту и в профсоюз. Так что на руки я получал где-то 395.

Поймите, я не собираюсь жаловаться на финансы. Люди вроде меня… мы сами выбрали этот путь. Большинство из нас играли бы вовсе бесплатно, потому что мы так сильно любим хоккей. Так что мы все понимаем. Ты не заработаешь не безбедную старость, выступая в минорах. Понимаем и принимаем это.

Но твоя жизнь разбивается на недельные циклы. Вся твоя жизнь может кардинально измениться всего через семь дней. В том числе и возможность посетить врача или обладание крышей над головой. Контракты составлены таким образом, что в любой момент, без предупреждения, любой хоккеист может остаться без работы. Игроки НХЛ или АХЛ опускаются уровнем ниже. Но ребята из лиги Западного побережья или Южной профессиональной хоккейной лиги? Нас просто отпускают… на все четыре стороны.

Если очень повезет, то тебе может предложить работу другой клуб. Но, если подобного чуда не случается и 48-часовой период уэйвера истекает, ты просто возвращаешься домой… и все.

Куда опускаться, когда ты уже на дне?

И осознание того, что в одно мгновение ты можешь распрощаться со своей мечтой, может очень серьезно давить на человека. Если ты прежде сталкивался с психологическими проблемами, испытывал проблемы в жизни, то такая ситуация может лишь ухудшить твое состояние.

Но для большинства игроков на этом уровне идея обратиться за помощью кажется безвыигрышной ситуацией. Если ты решишь заговорить и попросишь дать время восстановиться от невидимой глазу проблемы – не сломанной ноги или не растяжения запястья – ты не только потеряешь место в составе, но можешь потерять работу и быть вычеркнутым из мира профессионального спорта.

Команды на этом уровне имеют очень ограниченный бюджет, так что они не могут держать много игроков на зарплате в списке травмированных. И если они не могут избавиться от тебя, когда ты получил травму в игре, то их не интересуют твоя депрессия или приступы тревоги. Это не считается "травмой", которая не позволяет выходить на лед. Так что в такой ситуации команда просто постарается распрощаться с тобой. А когда ты борешься с депрессией, то постараешься избежать любой ситуации, которая может усугубить твое состояние, заставить страдать еще сильнее. И, тем самым, приближать конец своей карьеры. Эта "ходьба по краю пропасти" и заставляет игроков замалчивать свои проблемы. И чем ниже уровень лиги, тем дольше молчание.

Игрок лишь больше закрывается, уходит в себя. Они готовы пожертвовать всем, лишь бы не распрощаться с мечтой.

И для некоторых это может превратиться в сущий кошмар.

СТАТИСТИКА

Я страдал от депрессии, тревоги и обсессивно-компульсивного расстройства (ОКР) долгое время. Мое детство проходило в Галифаксе, провинция Новая Шотландия. Я никогда не мог найти общего языка со сверстниками, надо мной постоянно издевались в школе. Мне стало тяжело довериться людям из-за этого неприятного опыта.

И даже в детском возрасте занятие командным видом спорта давалось мне непросто. Я не мог нормально общаться с другими ребятами, постоянно боялся того, что они обо мне говорят или думают. Мне действительно очень нравилось играть в воротах, я добивался результата на льду, но все остальное было для меня испытанием. Я всегда нервничал и чего-то боялся. К тому моменту, как я попал в Американский международный колледж, который располагается в Спрингфилде, штат Массачусетс, у меня проявилась боязнь толпы и больших групп людей. Если я оказывался на публике, то мне всегда казалось, что обо мне перешептываются, говорят какие-то нелицеприятные вещи. И это не имело никакого отношения к хоккею. Я просто боялся, что меня будут считать странным… Я жил в постоянном страхе, и это ожесточило меня.

Когда пришла пора попробовать свои силы в лиге Западного побережья, я уже шел туда со страхом потерять место в составе. А из-за ОКР я в прямом смысле слова каждый вечер считал, сколько вратарей претендуют на мое место.

Даже запомнил эту цифру. Все подсчитал.

В Северной Америке 98 профессиональных команды… значит 196 вакансий для вратарей. Согласно моим подсчетам, всегда есть где-то 320 свободных агентов, поигравших на разных уровнях, которые претендуют на несколько свободных мест.

Ничего не имею против этих парней, но для меня они стали врагами. Казалось, что они дышат мне в затылок. Все 320 человек.

Я превратился в параноика. Стал всего бояться. Большую часть свободного времени я раздумал о том, как мне не распрощаться с карьерой.

Я всегда знал, сколько свободных агентов ищут работу. Я был поглощен эти мыслями. У меня в компьютере постоянно были открыты закладки, по которым я отслеживал трансферы и последние события в мире хоккея. И когда я видел хвалебные отзывы о каком-то пареньке из колледжа, или новость и обмене в НХЛ, или о травме в АХЛ… я сразу просчитывал в голове, что это может означать для меня. Был уверен, что бумаги о моем отчислении уже лежат на столе генерального менеджера.

Каждый. Божий. День.

Настоящая пытка.

ПСИХОЛОГИЯ

Когда же что-то происходило, в чем был задействован я, то становилось еще хуже. Даже если я поднимался по карьерной лестнице, а не опускался вниз, все равно считал, что мне вот-вот настанет конец.

В 2013 году, когда Виктор Фаст выступал за "Анахайм" и выбыл на некоторое время из-за травмы, я выступал за фарм "Дакс" из Юты. После повреждения голкипера основного состава первой команды начались перемещения. "Утки" вызвали вратаря из АХЛ, а меня пригласили в "Норфолк". Тем временем, на мое место в лиге Западного побережья взяли еще одного стража ворот.

Здорово, верно?

Не совсем.

Как только Виктор восстановился, я вернулся в "Юту", а мой сменщик остался без работы. Вот так это работает. Одно событие вызывает эффект домино. Этим никого не удивишь. Но для меня это стало ярким напоминанием, что я нахожусь в шаге от подобной же участи. В следующий раз уже я могу собирать вещи.

Нет права на ошибку. Мое место всегда было под вопросом. Самое удивительное, я практически никогда не представлял варианта, при котором все сложится хорошо, и я получу повышение. Я всегда боялся отчисления. Находился в постоянном стрессе, мое состояние только ухудшалось.

Я стал плакать чуть ли ни каждый день. Приступы паники. Страшился всех и всего.

Страх выйти из дома? Берите выше. В то время мы снимали квартиру вместе с еще двумя игроками. И иногда я боялся выйти из своей спальни, так как мог встретить своих соседей. Мне казалось, что при встрече они начнут задавать неприятные вопросы: как ты себя чувствуешь, что с тобой не так? А я не знал, что на это ответить.

Если бы меня поместили в список травмированных из-за моих проблем, то клубу нужно было бы платить полную зарплату и мне, и тому человеку, который меня заменит. Может, они и пошли бы на это. Но я не собирался проверять… даже когда все стал действительно паршиво.

Я уже не мог спать. Всю ночь на меня накатывали страх и паника. Казалось, что я нахожусь в шаге от падения в бездну. Засыпал только под утро. И каждый день я просыпался с уверенностью, что это будет мой последний день в профессиональном спорте. Все остальное время я пытался бороться с этой мыслью.

Панические атаки дома. В машине. На работе.

Иногда у меня тряслись ноги. Учащалось сердцебиение. Кружилась голова. Я начинал плакать без причины.

Моя психика рушилась. И с этим рушилась моя карьера. Мне постоянно казалось, что все неправильно. Я даже стал бояться, что могу причинить сам себе вред.

Все было… ужасно. Просто кошмарно.

Но я уже вбил себе в голову, что, если подойду к тренеру и скажу: "Тренер, мне нужна помощь. У меня психическое расстройство", – то это будут мои последние слова в качестве профессионального спортсмена. Как только я произнесу эту фразу, то один из тех вратарей, что ждут шанса дома, уже помчится покупать билет на самолет.

Уверен, что с подобным столкнулся далеко не я один. Множество парней в низших лигах испытали подобное на себе. Да, они могут легче это переносить, не опускаться до того, до чего довел себя я, но они понимают, о чем я говорю. Заверяю вас, что я видел и играл со многими парнями, которые также страдали психологически, но не решились открыться тренеру, потому что боялись последствий, которые повлечет это признание.

Риск слишком велик.

Так что многие предпочитают молчать.

Мы закрываем все в себе и живем с этим грузом. До того момента, когда сил терпеть уже нет.

Но так жить нельзя. Вы не сможете вечно терпеть и бороться.

СТРАШНЫЕ МЫСЛИ

Когда я стоял на стуле с петлей на шее, чувствовал, что мне незачем продолжать жить.

Моя карьера не двигалась вперед. Весь мир вокруг меня рушился. Я раздумывал о самоубийстве, наверное, уже года три-четыре. Но никому не признавался. Боялся, что меня начнут обсуждать, поучать… или просто посчитают психопатом.

В самые тяжелые моменты я думал действительно о страшных вещах. О том, что я напишу в прощальном письме? И в эти моменты у меня всегда возникала одна и та же мысль: "Как сделать это наиболее аккуратно?"

У меня не было оружия. Да я и не знал, где его достать. Тогда я стал думать о таблетках, но снова возник вопрос: где их раздобыть?

Когда я стал раздумывать о том, чтобы повеситься, то больше всего меня беспокоила мысль, что кто-то зайдет и обнаружит мое висящее тело. Но я успокаивал себя, что, скорее всего, это будет человек, который меня не знает, и не член семьи. Для меня это было важно. Я не хотел наносить им такую психологическую травму.

Также я прикидывал, что они захотят увидеть мое тело в морге. И я не хотел, чтобы оно выглядело так, что меня невозможно будет узнать. Может, они захотят похоронить меня в открытом гробу? Да, повеситься – оптимальное решение.

Со стороны казалось, что я живу хорошей жизнью. В конце концов, получаю деньги за то, чтобы играть в хоккей. У меня была любящая семья, которая поддерживала и заботилась обо мне.

Но это было недостаточно.

И это же не имело значения.

Я уже не мог продолжать жить с этими болью, грустью и стразами каждый день. Я решил, что с этим пора кончать. Больше терпеть нет сил.

ЧТО ЖДЕТ НАС ТАМ?

Каким-то образом я заставил себя сходить на тренировку. Хотя, честно говоря, это не было сложным решением. Я знал, что у меня есть работа, которую обязан выполнить, как бы плохо себя не чувствовал. Я в долгу перед своими партнерами.

Но после тренировки на обратном пути домой я не мог перестать рыдать. И именно тогда я решил зайти в хозяйственный магазин.

В то время я жил один. Так что, пока подготавливал квартиру, думал о том, какую реакцию это может вызвать у людей. О моей семье, которая, конечно, будет горевать. Но, так как на следующий день была назначена новая тренировка, я также думал, как удивятся партнеры, когда я не появлюсь в раздевалке. Они не знали о моих проблемах. Я не открылся никому. Я представлял, как они будут шокированы.

Но все это время меня мучил еще один вопрос: а что будет со мной после?

И я не мог отбросить эту мысль, выкинуть ее из головы. Меня страшила эта неизведанность.

Знал, что, если останусь в живых, на следующий день вновь проснусь в панике. Как обычно. Но я хотя бы знаю, каким будет завтрашний день. Я проснусь… И буду жить.

Но страх того, что ждет тебя после смерти, поглотил меня.

Я ничего не знаю о загробной жизни. Моя семья никогда не была религиозной. Так что я не знаю, что ждет человека впереди… Есть ли вообще что-то по ту сторону? И этом меня страшило. Я размышлял о том, какую жизнь я прожил. Совершил ли что-то хорошее, делал ли что-то правильно?

Простояв так пару минут на стуле, я снял петлю с шеи и спустился на пол.

Наверное, я проплакал целый день. Но зато я увидел следующий день.

А потом еще один.

И еще.

И еще.

И…

ПОМОЩЬ

Сейчас вы можете читать эти строки только потому, что я все-таки нашел в себе силы обратиться за помощью.

В начале этого года, уже будучи в Германии и прожив столько лет в страхе, я, наконец, набрался смелости, чтобы посетить психолога.

И я не преувеличиваю, говоря, что это спасло мою жизнь.

Спасло.

В прямом смысле.

Сохранило мою жизнь. В противном случае я не написал бы это послание. Я бы не сидел сейчас за столом.

Обратившись за помощью и узнав официальный медицинский диагноз, я испытал чувство огромного облегчения. И с тех пор я гораздо лучше узнал, с какими проблемами мне приходилось бороться каждый день.

Больше я не чувствую себя сломленным и беспомощным. Я не считаю, что никто не может понять, что со мной происходит. Найдя человека, с которым можно поговорить, все становится гораздо проще и понятнее. Неожиданно, я чувствую, что при должном усердии и поддержке со стороны, могу побороть свои недуги и обрести новую жизнь. Счастливую жизнь.

Я не чувствовал себя так хорошо долгие годы. Это даже сложно описать словами. Но, наверное, одно слово я все же могу подобрать: надежда.

У меня вновь появилась надежда. А с ней приходят оптимизм и желание становиться лучше.

КАЖДОДНЕВНАЯ БОРЬБА

Скажу честно, все еще не настолько хорошо, как того хотелось бы. Иногда накатывает депрессия. Но я работаю над этим. Каждый день я борюсь сам с собой и стараюсь сохранять позитивный настрой.

Открыться, попытаться разобраться в себе, найти ответы на вопросы…. это непросто. Понимаю, что меня ждет продолжительная борьба. Но с гордостью могу сказать, что пока мне удается побеждать.

Мне нравится играть в хоккей в Германии. И впервые за долгое время я действительно счастлив. Для меня каждый новый день – это благословение. Шанс узнать что-то новое, познакомиться с чем-то удивительным.

Словами не могу описать, насколько такая жизнь лучше. Это совершенно другой мир.

А для этого всего-навсего нужно было не бояться обратиться за помощью.

Стоило только набраться смелости, и моя жизнь перевернулась. Но на это у меня ушли годы. И это самая важная часть.

Вспоминая прошлую карьеру, грустно осознавать, как все сложилось. Уверен, что обстановка и атмосфера в низших лигах североамериканского хоккея не позволяли мне сделать шаг в верном направлении. Они лишь подавляли и заставляли сильнее мучиться. Остается только надеяться, что в будущем игроки смогут избежать подобной участи.

Надеюсь, что клубы будут нанимать специалистов, которые смогут общаться с игроками, помогать им, поддерживать их. Да, это может не облегчить путь, но, когда есть кто-то, кому ты можешь доверять, с кем ты можешь поговорить, это может спасти. Знаю, что у некоторых клубов есть специалисты, которые помогают справиться с психологическими проблемами на льду. Но мы говорим о повседневной жизни.

И пока делается недостаточно. Нужно больше.

Я призываю клубы и лиги обратить на это внимание. Измениться ради своих игроков.

Знаете, в конце концов, есть вещи, которые куда важнее хоккея.

И каждый из нас может столкнуться с этим.

Я просто хочу, чтобы вы запомнили одну мысль: какой бы пугающей не казалась идея обратиться за посторонней помощью… это стоит того.

Знаете, если вы сейчас испытываете проблемы, если вы заметили в себе какие-то пересечения с тем, о чем я пишу, но вы не знаете, что делать, то я с радостью готов поддержать вас, как могу.

Это не простые слова. Честно. Я говорю серьезно. Обращайтесь. Вы можете написать мне на электронную почту: benmhockey37@gmail.com.

Большинство знает меня как Бена. Но, если хотите, можете звать меня "Майс".

Я – обычный вратарь, который пытается не утонуть в этом мире. И если я вам нужен…

Я рядом.

Источник